«Я все понял, мой фюрер, — отвечал он, приходя в такое же напряженное и возбужденное состояние, как и сам Гитлер. — Я сделаю все, что смогу».

На протяжении всей беседы Гитлер неотрывно смотрел ему в лицо. Выходя из комнаты, он обернулся в дверях, чтобы отдать честь, — Гитлер продолжал смотреть на него. Он почувствовал головокружение и потом еще долго не мог собраться с мыслями.

Не успел он оправиться от гипнотического воздействия взгляда фюрера, как его позвали в другую комнату, чтобы обсудить подробности полученного задания с генералом Штудентом и рейхсфюрером Гиммлером. Гиммлер находился в состоянии крайнего раздражения. Он был уверен, что измена правительства Бадольо — лишь дело времени. Представители Италии уже находились в Португалии, пытаясь начать переговоры о сепаратном мире. Он быстро перечислил итальянцев, давая собственную оценку их благонадежности. Когда Скорцени взял ручку, чтобы записать эти имена, большинство из которых ему никогда раньше слышать не приходилось, Гиммлер набросился на него в бешенстве. «Вы спятили, как можно что-либо записывать! — кричал он. — Это совершенно секретно. Вы должны запомнить эти имена». Даже фельдмаршалу Кессельрингу, главнокомандующему в Италии, как и немецкому послу, ничего не было известно о плане фюрера.

Позже Гиммлер снова гневно обрушился на него, теперь по поводу курения. «Эти вечные сигареты! — сказал он, глядя на Скорцени сквозь толстые стекла своих очков без оправы. — Можете вы что-то делать без сигареты во рту? Я вижу, вы совсем не тот человек, который нам нужен для этого дела».

Генерал Штудент был более дружелюбен. После ухода Гиммлера они еще раз обсудили план действий. Предполагалось, что в восемь часов утра следующего дня Скорцени отправится самолетом в Рим в качестве помощника Штудента. Одновременно пятьдесят человек из подразделения Скорцени должны лететь из Берлина на юг Франции, а затем в Рим, чтобы присоединиться к первой парашютно-десантной дивизии, которая тоже должна быть отправлена в Италию.

Время близилось к полуночи. Следующие несколько часов Скорцени провел, составляя списки оборудования, взрывчатых материалов и оружия, радиоаппаратуры, лекарств и штатской одежды — сюда попала даже сутана священника и черная краска для волос; отбирая офицеров, которых предполагал взять с собой; заказывая переговоры с Берлином; составляя сообщения для передачи по телетайпу. Потом он попытался заснуть, но не смог. В шесть часов он поднялся и написал завещание.

В тот вечер, облаченный в форму офицера парашютного-десантного корпуса, он обедал на вилле фельдмаршала Кессельринга во Фраскати. Речь велась, главным образом, об аресте дуче. Один из офицеров сообщил, что интересовался у одного из высокопоставленных итальянских военных о том, известно ли ему местонахождение дуче, но итальянец ответил, что нет, и другие генералы также ничего об этом не знают.

«Мне кажется, такого не может быть», — сказал Скорцени, надеясь спровоцировать кого-нибудь из присутствующих офицеров выдать тайну.

«Я вполне этому верю, — быстро сказал Кессельринг, раздраженный тем, что это могло задеть кого-либо из офицеров. — У меня нет никаких оснований сомневаться в слове чести итальянского офицера, и вам следовало бы считать так же, капитан».

Кессельринг и сам спрашивал принца Умберто о том, где находится дуче. Умберто ответил, что не имеет об этом представления. Муссолини исчез.

Ходили, конечно, разные слухи, с которыми Скорцени скоро познакомился. Многие полагали, что дуче перенес удар и тщательно охранялся в одном из санаториев на севере. Говорили, что он покончил жизнь самоубийством, сбежал, чтобы сражаться на фронте с бригадами чернорубашечников. Даже то, что его перевезли в Испанию. Одни слухи противоречили другим, и какое-то время Скорцени не мог докопаться до правды и стал сомневаться, что когда-нибудь вообще удастся ее выведать. В Берлине опрашивали астрологов, а в Риме агенты Amt VI службы безопасности получили указание сделать все возможное, чтобы найти дуче. В какой-то момент появилась надежда, когда офицер карабинеров рассказал полицейскому атташе в германском посольстве, что Муссолини увезли с виллы «Савойя» в санитарной машине и что по крайней мере 25 июля он находился в казармах карабинеров. Но теперь уже был на исходе август, и, насколько Скорцени мог выяснить, Муссолини там уже не было.

Наконец случайно, во время посещения одного из римских ресторанов, Скорцени напал на след. Один из завсегдатаев, часто ездивший в командировки в Террачину в проливе Гаэта, рассказал ему любопытную историю. Горничная его приятеля в Террачине была любовницей карабинера, находившегося на острове Понца. Карабинер редко когда имел возможность съездить на материк и поэтому часто присылал ей письма. В одном из них упоминалось о присутствии на острове «очень важного заключенного». Позднее один из итальянских морских офицеров подтвердил, что этим заключенным действительно был Муссолини. Однако к этому времени дуче уже увезли с острова. Через несколько дней Скорцени все же удалось узнать, где его прячут. Немецкий офицер связи, находившийся в контакте с итальянским флотом на Сардинии, сообщил о присутствии загадочного заключенного на острове Маддалена. Скорцени решил отправиться туда немедленно в сопровождении одного из офицеров, лейтенанта Варгера, свободно говорившего по-итальянски. Варгеру было приказано постоянно посещать приморские таверны под видом немецкого солдата-пьяницы. Всякий раз, услышав от кого-либо имя Муссолини, он должен был говорить, что дуче мертв. Всякому, кто возражал против этого, следовало предлагать пари.

В один из вечеров торговец овощами, упомянувший имя Муссолини, согласился на пари и, чтобы доказать свою правоту, повел Варгера к дому, находившемуся рядом с виллой Вебера, и с довольным видом указал на сгорбленную фигуру одиноко сидящего на террасе человека. Убедить немецкое командование в том, что человеком, которого видел Варгер, действительно был Муссолини, удалось лишь тогда, когда Скорцени вторично побывал в ставке фюрера. Адмирал Канарис сообщил, что арестованный дуче находится на маленьком острове около Эльбы, и уже были получены распоряжения высадить парашютный десант на этот остров, когда Скорцени убедил Гитлера в том, что место заключения находится на сотню миль южнее.

«Я Вам верю, капитан Скорцени, — сказал Гитлер, резко поднимаясь, чтобы пожать ему руку, когда он кончил говорить. — Вы правы. Я отменяю свой приказ о высадке десанта. У Вас есть план аналогичной операции на Маддалене? Если да, расскажите нам о нем».

Скорцени изложил план, который был немедленно принят.

«Вас ждет удача, Скорцени», — напутствовал его Гитлер, и еще раз Скорцени ощутил силу его гипнотического воздействия.

Не прошло и недели, как вся операция — включая использование целой флотилии военных судов, а также отряда добровольцев из бригады СС на Корсике, включая подразделение самого Скорцени — была спланирована во всех деталях. Проведение атаки планировалось на рассвете 27 августа. 26 августа утром, когда немецкие войска уже готовились к отплытию, Муссолини был самолетом переправлен на материк, и его поиски возобновились. Но узнать, где его прячут, теперь оказалось уже не столь сложно.