– Представляю, как вы были потрясены.

– Честно говоря, я никак не мог прийти в себя. И сначала даже не стал говорить Эдит – я беспокоился за ее душевное состояние. Если бы это оказалось какой-то дурацкой шуткой, ее психика могла бы просто не выдержать. Но потом я снова перечитал послание и понял, что телеграмму моей семье отослал преподобный Клейтон, так что она должна быть достоверной. Поэтому я заказал машину на утро и за завтраком все рассказал Эдит. И всего несколько часов спустя мы нашли его. – Он покачал головой, словно ему все еще было трудно в это поверить.

– Это какое-то чудо, не правда ли? – спросила Руби.

– Мне все еще хочется ущипнуть себя. – Он понизил голос: – Хотя, конечно, есть одна проблема.

– Проблема?

Он поправил столовые приборы на белой льняной скатерти.

– Суть в том, что он жив, потому что слишком боялся продолжать воевать.

– Вы же знаете, что это неправда, – возразила она, ей отчаянно хотелось успокоить эти нервные пальцы, выдающие волнение собеседника. – Во время боя его мозг был поврежден. Он болен, это же очевидно, и, как при любой физической травме, ему потребуется много времени на восстановление.

– Я все это знаю, – голос Джозефа дрогнул. – Конечно знаю. Но я все еще не решил, как объяснить это нашим родителям. Они будут раздавлены, когда узнают, что он дезертир.

– А нужно ли им об этом говорить? Они, вероятно, будут так рады его возвращению, что им не придет в голову спросить об этом.

Его лицо потемнело.

– Конечно, мы можем солгать. Это кажется наиболее щадящим, милосердным выходом.

Принесли заказ, и они замолчали. Несколько минут никто из них не произносил ни слова, они лишь наслаждались едой.

– Вкусно, – сказал он, снова наполняя бокалы. – Теперь ваша очередь, если вы не против рассказать.

– Боюсь, рассказывать особо нечего, – сказала Руби. – Мой муж пропал без вести в боях при Пашендейле. Я обошла весь Тайн Кот дважды, но безуспешно. Он, не исключено, похоронен где-то в другом месте, но на поиски может уйти вся жизнь. Мне придется смириться с тем, что, возможно, я никогда не смогу посетить его могилу.

– Мне так жаль.

Эта простая фраза очень часто звучала как пустые слова, но в его тоне ощущалось искреннее сочувствие и сопереживание, это убедило Руби в том, что он точно понимает, что она чувствует.

– Я никогда бы не поехала сюда, – продолжала Руби, – это все его родители, мои свекор со свекровью, они настояли и оплатили поездку. А мне даже нечего привезти домой, кроме букетика сухих цветов, сорванных у дороги. Но я все равно рада, что приехала. Тут я смогла ощутить атмосферу того места, где он проводил какое-то время, когда приезжал с фронта на короткий отдых. Тут мне легче было вспоминать его. И, во всяком случае, я сделала все, что могла.

Столовая опустела, официанты снимали скатерти и начали переворачивать стулья.

– Может, допьем бутылку в баре? – предложил мужчина.

Руби с радостью согласилась. Она наслаждалась их разговором – и тем, как он откровенно и честно рассказывал ей, и тем, как он внимательно слушал и правильно все подмечал. В баре никого не было, без Фредди тут было непривычно пусто. Они заняли его обычный столик в углу.

– Вам наверняка было трудно сегодня, когда мы нашли Джимми, – сказал он.

Она сделала глоток вина.

– Когда Табби сказал мне о мужчине в госпитале, я на какое-то мгновение – всего на одно мгновение – подумала, что это может быть мой муж. А когда узнала, что ваш Джимми служил в том же полку…

– Полк Суффолка?

Она кивнула, не в силах справиться с голосом.

– Это и мой полк тоже. Как звали вашего мужа, если позволите мне спросить.

Она сделала глубокий вдох. Как ни странно, боль оказалась не столь сильной, как она того опасалась. На самом деле, произнося его имя, она испытала безмерную гордость. Она любила его и всегда будет любить.

– Берти. Рядовой Альберт Бартон.

Джозефа как будто ударило током. Он хлопнул себя ладонью по лбу:

– Берти Бартон? Святые небеса!

– Вы знали его? – Сердце подскочило у нее в груди. Какое удивительное, какое чудесное совпадение!

– Бог мой! Как мне жаль, что он не выжил! – Она заметила, как у него задрожала рука, когда он поднял бокал. – Он был одним из лучших.

– Вы знали Берти? – Она едва могла поверить.

– Нет, не совсем, но хотел бы знать лично. Он был самым храбрым человеком из всех, кого я знал. Я ему жизнью обязан!

Неужели ей это снится?

– Скажите мне, что случилось?

Руби едва осмелилась вздохнуть, когда он начал свой рассказ.

– Мы пошли в разведку. Была темная ночь, как раз для такой операции, и со мной пошли самые лучшие люди, которых я знал и которым полностью доверял. Но кто-то наткнулся на неразорвавшийся снаряд, и в следующий момент начался настоящий ад. Осколки шрапнели попали мне в глаз и в мозг, и я тотчас потерял сознание. Все, что помню, – я пытался не сильно стонать, чтобы фрицы не пришли и не добили нас всех. – Джозеф сделал паузу, вытер лоб салфеткой и глотнул вина. – Должно быть, я отключился, потому что следующее, что я помню, – это был дневной свет, и какой-то безумный идиот, лежащий рядом со мной в грязи, шептал мне на ухо: «Заткнись ты, трам-тарарам, – ну, он жестко выразился, понимаете? – Просто заткнись на время, чтобы я смог дотащить тебя назад к своим, пока нас обоих не убили!»

– Это был мой Берти?

– Он самый, – улыбнулся Джозеф. – Я скажу, что у него был весьма обширный словарный запас.

Она засмеялась, с любовью вспоминая изобретательные проклятия, которыми отличался Берти.

– Но, клянусь Христом, этот человек был храбрецом, – продолжал Джозеф. – Он прополз по грязи, по ничейной земле прямо средь белого дня, чтобы спасти меня. Никто в здравом уме на такое не пошел бы.

– Так как же он вас дотащил?

– Он тащил меня очень, очень медленно, дюйм за дюймом, пока мы не добрались до лощины, и там мы оставались, пока не стемнело. Я к этому времени уже впал в забытье и начал бредить, но у него были вода и ром, они меня немного вернули к жизни. Я просто помню, как он все твердил мне держаться, успокаивал, что мы справимся, а когда вернемся домой, обещал угостить меня несколькими кружечками пива в местной пивной.

– В «Кингз Хед»?

– Именно. Говорил, что там много красивых девчонок.

– Ах, бессовестный негодник! – она прямо слышала, как Берти говорил это. – А что было в конце?

– Он дотащил меня обратно в траншею и передал санитарам, велел передавать привет Британии, когда попаду туда. Называл меня «везучим пройдохой», «счастливчиком» – это последние слова, которые он мне сказал, – хотя любой мог видеть, что у меня разворочен череп и нету глаза, и вряд ли кто-то верил, что я выживу. Но его слова вселили в меня надежду, и на протяжении всего моего выздоровления я вспоминал, что он назвал меня счастливчиком. Я должен был доказать, что он прав. Я действительно счастливчик. Я жив, и я только что нашел брата. Чего еще может желать человек? И все это – благодаря вашему Берти.