– Он – это кто?

– Тот, с кем я связана договором.

– А с кем вы связаны?

– Владимир Викентьевич…

– Не хотите или не можете говорить?

– Не могу, – кивнула я. – Поэтому нужно сначала проверить, действительно ли артефакт во мне. Признаться, я до сих пор сомневаюсь. И уже потом вызывать этого очень занятого господина.

– Как же вы на такое подписались? – укоризненно цокнул языком Владимир Викентьевич. – Елизавета Дмитриевна, нужно десять раз подумать, прежде чем давать подобные клятвы.

– Я и подумала. Во-первых, он мне помог, и очень. А во-вторых, выбора у меня особого не было. Хорошо, что в живых осталась.

Я невольно вздрогнула, вспомнив, как Ли Си Цын засек нашу с Песцовым попытку удрать. И то, что у меня теперь такие же светящиеся глаза, не делает его лису менее опасной.

– Вот как? Н-да, Елизавета Дмитриевна, угораздило вас. Будем думать, как вас вытаскивать.

Мы вышли из университетской проходной и почему-то повернули совсем не в ту сторону, где находился дом.

– Владимир Викентьевич, нам сюда. – Я ухватила задумавшегося целителя за рукав. – Наш дом – там.

– Да помню я, Елизавета Дмитриевна. Дом там, но пустой. Нам мебель нужна.

– Какая мебель, Владимир Викентьевич? – закатила я глаза. – Нам нужно решить хоть часть проблем, а уже потом тратить ваши деньги. Подозреваю, их не так уж много.

– Лиза, у вас должна быть хотя бы приличная гостиная, – неожиданно заупрямился Звягинцев. – Вы лицо клана. Что подумают о клане, если главе не на что будет усадить визитера? Вы просто не понимаете, как это важно. Не спорьте. Остальное может подождать, это – нет.

Но кроме мебели в гостиную и ковра туда же, большого и неприлично дорогого, Владимир Викентьевич заказал еще мебель для обеих спален, из-за чего мы чуть не разругались прямо в магазине. Уж свою спальню я посторонним показывать точно не собираюсь, поэтому моя честь как главы клана не будет задета, если я посплю на том, что там стоит. В конце концов, я даже на полу могу поспать, свернувшись клубком, если этого потребуют обстоятельства. Звягинцев на эти мои слова особенно разозлился и заявил, что он, как целитель, не рекомендует спать на полу, а как лицо более взрослое и ответственное, не может позволить, чтобы я спала на кровати, которая вот-вот превратится в груду обломков.

– В конце концов, – в сердцах бросил он, – если вы не хотите побеспокоиться о собственном удобстве, подумайте о том, какие сплетни пойдут, если кто-то увидит вашу спальню.

– Владимир Викентьевич, я не хочу вовлекать вас в лишние траты.

– Мои деньги – это мои деньги. – Он воинственно вздернул бородку. – И никто не будет мне указывать, на что их тратить. Из Ильинска мебель перевозить нерентабельно, я считал.

– Но вы выбрали очень дорогой магазин.

Это я предположила, исходя из местоположения. Цен на мебель я не знала, но, судя по проявившемуся смущению на лице целителя, попала в точку.

– Мне его рекомендовал Тимофеев. Елизавета Дмитриевна, я не пойму, о чем спор? Я заказал необходимый минимум.

В дом мы пришли надутые и обиженные друг на друга. Владимир Викентьевич сухо сказал, что он идет готовить помещение, а я пока могу заняться чем-нибудь по дому, но уйти не успел, потому что появилась служанка, о которой мы оба благополучно забыли, и сообщила, что привела кухарку, которая раньше работала в этом же доме. Звягинцев задерживаться не стал, быстро обговорил размер жалованья и сообщил, что она приступает к работе с завтрашнего утра. Лучше бы, конечно, с сегодняшнего вечера…

Но я поправлять Владимира Викентьевича не стала, ушла к себе. Мефодий Всеславович проявился, лишь только я закрыла за собой дверь.

– Хороший дом, – вынес он вердикт. – Только защиты нет. Та, что была, развеялась почти совсем. Озаботиться бы. – Он прокашлялся, чтобы придать словам убедительности.

– Владимир Викентьевич собирался заняться, как будет время.

– Сам? Он же целитель.

– Сам, – подтвердила я. – У нас в клане нет специалистов по защите, а приглашать посторонних, сами понимаете…

Я неопределенно повертела руками, как бы показывая, что приглашенный специалист из чужого клана может сделать что-то не то с защитой нашего. Или наделать там дыр для своего. Вариантов много, и все неприятные.

– Можно попытаться восстановить ту защиту, что была, – неуверенно предложил домовой. – Местами даже целые куски есть. Подлатать да свести временной связкой. Я знаю, маги практикуют.

– Только я не знаю, – огорченно ответила я. – Видите ли, Мефодий Всеславович, мои знания по магии слишком хаотичны.

И это я еще очень мягко сказала. Но когда нет системы, когда что увидишь – то и твое, всегда находятся пробелы в чем-то важном.

– За все хвататься – ничего хорошо знать не будете, – сурово припечатал домовой. – Но временную защиту восстановить сможете. Хоть посторонний неожиданно не нагрянет.

– Только если вы мне поможете.

– Да чем я помогу? – изумился домовой. – Выискиваете целые куски, напитываете магией, соединяете в одну сеть с другими целыми кусками. Там связочка простенькая, вы знать должны, только растягивать придется. Ну и выглядеть будет некрасиво. Так вы и не подряжались кружево плести.

– Почему кружево?

Я спросила, уже прикидывая, откуда можно начинать. Домовому удалось меня зацепить. Остатки плетений были совсем слабыми, не уверена, что их увидел бы Тимофеев или Звягинцев.

– Так у умелых магов плетения иной раз как кружево, – степенно ответил Мефодий Всеславович. – Взглянешь – и замрешь в восхищении.

– Боюсь, с моими так не получится.

– Это пока, – оптимистично ответил домовой. – Беретесь?

Я уверенно кивнула. Все равно дел у меня особо важных не было, а когда нет важных дел – появляются ненужные мысли. Пусть помочь Николаю я не могла, но не думать о нем было выше моих сил.

Обновлять чужое плетение оказалось неприятно. Словно касалась старой липкой паутины, которая по мере наполнения становилась гладкой и едва ли не звенела от напряжения. Оборванные нити болтались, да и просто дыр в этой паутине хватало. Через такие пролезет не только хомяк или морская свинка, но и крупная кошка. Дыры удалось затянуть новыми плетениями, поскольку были они несложные и состояли из повторяющихся элементов, которые легко копировались. К появлению Владимира Викентьевича я стояла на лестнице между первым и вторым этажами и держала концы плетений, которые только и осталось замкнуть на управляющий блок, как сказал домовой. Смущенно так сказал, поскольку как раз от управляющего блока не осталось ровным счетом ничего, а как его создавать, Мефодий Всеславович не знал.

– Елизавета Дмитриевна, пойдемте, – сухо сказал целитель, чья обида явно не прошла. – Будем проверять.

Я даже испытала чувство вины. Не стоило нам ругаться