— Если у моей госпожи родится сын, то мать и ребенок окажутся в опасности, — пожаловалась она, зная, что новому властителю ничего не стоит погубить не только мальчика, но и ту, которая дала ему жизнь. — Но ведь пол ребенка ведом одному лишь Богу. Лучше бы детей вообще не было.

— Госпожа Азура еще очень молода, — успокоил старый евнух. — Сможет родить ребенка позже, когда почувствует себя хозяйкой положения. И все же тревожишься ты напрасно: если родится мальчик и принц Амир почувствует опасность, он ни за что не оставит жену и сына в беде, а обязательно увезет туда, где можно жить спокойно и ничего не бояться. К тому же существует способ некоторое время предотвращать беременность. Ты этого хочешь?

— Во Флоренции одна из кухарок умела готовить различные настои из трав, в том числе и предохранительные. Моя тетушка Фабиа служила у синьоры Орианны, матери госпожи Азуры, и приносила ей такое средство, когда та желала сделать перерыв между появлением на свет своих детей.

— Да, в наших краях подобные эликсиры тоже известны, — понимающе кивнул Надим. — Считаешь, что госпоже необходимо принимать лекарство?

Агата заволновалась еще больше.

— Не нарушим ли мы Божью волю? Мне очень страшно!

— Временная защита никакого вреда не принесет, — успокоил многоопытный евнух.

— А после этого зелья госпожа не утратит навсегда способность к деторождению, как другие жены? — забеспокоилась Агата.

— Мейсун и Шахди стали бесплодными после вмешательства доктора, и произошло это во дворце султана, — пояснил Надим. — А наше средство предотвратит беременность только на некоторое время.

— Значит, надо действовать, — решилась Агата.

— Но прежде убедись, что госпожа еще не беременна. Принц не пропускает ни одной ночи, — с улыбкой посоветовал Надим.

— Сегодня утром ее лунный цикл прервался, — сообщила Агата.

— Это случилось в должное время? — осведомился Надим.

— Точно по календарю. Перерыв продлится четыре дня, не больше и не меньше.

— В таком случае завтра же начнешь давать госпоже укрепляющий напиток, — постановил Надим. — Я собственноручно соберу нужные растения и приготовлю настой.

Агата кивнула в знак согласия.

Впервые за долгое время Азура чувствовала себя счастливой. Она вышла замуж за любимого… ну, а если при этом потеряла семью, то взамен обрела новую. Старшая из четырех сестер, она с детства привыкла к женскому обществу, а потому свободно и легко общалась с Мейсун и Шахди. Между тремя женами завязались спокойные, дружелюбные отношения. Мейсун существующее положение вполне устраивало, а вот Шахди ревниво наблюдала за происходящим и словно дожидалась своей очереди.

Старшие жены знали, что муж любит новенькую, но в то же время понимали, что ее присутствие вернуло принца домой. Взять их с собой во Флоренцию он не мог, поскольку двоеженство там не допускалось даже для иностранцев. После нескольких лет одинокого существования Мейсун и Шахди были рады присутствию мужа: четыре дня в месяц он дарил им внимание. К тому же, по всем понятиям, Азура вскоре должна была понести; старшие жены ждали важного события и надеялись делить супруга между собой в течение нескольких месяцев и после рождения ребенка.

Новое домашнее устройство чрезвычайно радовало Амира. Он с удовольствием охотился, много ездил верхом и часто брал с собой Азуру, что на первых порах очень удивляло Мейсун и Шахди. Там, где они выросли, редкая женщина умела держаться в седле: как правило, соплеменницы ходили пешком или ездили в повозках. Обе с интересом наблюдали, как Амир и Азура в сопровождении верного Дариуса проносились мимо дворца по песчаной кромке пляжа. И вот однажды интересное зрелище неожиданно прервал Дийя аль-Дин.

— Они на пляже? — спросил он и выглянул в окно, чтобы убедиться собственными глазами. — Ты! — Главный евнух схватил за руку слугу. — Беги со всех ног и передай принцу, что ему необходимо немедленно вернуться. Только что прибыл гонец из Константинополя. — Скорее! — Он нетерпеливо повернулся к женам.

— А вы немедленно возвращайтесь в гарем.

— Что за гонец? — с любопытством уточнила Мейсун.

— Не вашего ума дело, — пренебрежительно отмахнулся главный евнух.

— Не заносись, Дийя аль-Дин, — осадила Шахди. — Если речь идет о нашем муже, то дело в первую очередь касается нас.

— Мне неизвестно, что за послание привез всадник, однако на груди у него красуется герб нашего великого султана Мехмеда, — ответил Дийя аль-Дин. — Султан стар; кто знает, что может случиться. Однако до возвращения принца мы можем лишь ждать ответа и молиться, чтобы вслед за гонцом не прискакал отряд янычар.

— Лучше станем молиться, чтобы гонец не привел за собой садовников султана, — нервно заметила Мейсун.

— Спаси Аллах! — в испуге воскликнула Шахди: как и все вокруг, она знала, что люди, любовно и старательно возделывающие прекрасные сады властителя Османской империи, одновременно служили его палачами.

— Бояться нечего, — успокоил Дийя аль-Дин, хотя сам тревожился ничуть не меньше.

— И где же гонец ожидает принца? — продолжала расспрашивать Мейсун.

— Я отвел его в приемную, — ответил евнух.

— В этой комнате есть глазок для наблюдения, — обрадовалась Шахди и схватила Мейсун за руку. — Пойдем скорее, спрячемся в тайнике, посмотрим и послушаем.

— И я с вами, — вызвался Дийя аль-Дин. — Честно говоря, не знал, что там можно шпионить. А откуда тебе об этом известно?

Шахди хитро улыбнулась, но промолчала.

Все трое поспешили в покои принца, спрятались в тесном чулане и принялись пристально следить за происходящим в приемной. Сначала гонец мерно прохаживался по комнате в ожидании встречи. Как только принц вошел, он низко поклонился, опустился на одно колено и почтительно подал свернутый в трубку пергамент. Амир развернул письмо, прочитал и спросил:

— Сколько времени занял путь?

— Два дня, ваше высочество, — ответил гонец. — Я скакал очень быстро.

— А тебе не известно, жив ли еще султан? — продолжал расспрашивать Амир.

Посыльный покачал головой.

— Его не было в Константинополе, ваше высочество. Повелитель уехал в Бурсу, чтобы начать весеннюю кампанию.

— В таком случае кто же тебя послал? — осведомился Амир.

— Не знаю, ваше высочество. В дворцовой канцелярии вручили свиток и приказали не жалеть коня, — последовал ответ.

— Плохо. Очень плохо, — пробормотал Дийя аль-Дин.

— Тихо! — зашипела Шахди.

Выяснив, что гонец просто выполнял поручение и больше ничего сказать не мог, принц отправил его на кухню. Ответа на письмо не требовалось.

— Поешь, переночуй во дворце, а утром отправляйся в обратный путь, — распорядился он.