– Хаос бы побрал это ее Величество… – не без доли разочарования пробормотал себе под нос Эдуард, поспешив следом.

Королева Изабелла вступила в зал не через главный вход, подобно гостям, и уж тем более не вошла с галереи, а появилась из-за дверцы, скрытой за троном. Неспешно обогнув кресло, она величаво опустилась в него и взмахнула рукой. Фанфары смолкли, рыцари распрямили колени, дамы поднялись из реверанса.

– Милорды и миледи! – звонким голосом обратилась к гостям Ее Величество. – Сегодня у нас с вами необычный, очень радостный день, – Изабелла и в самом деле буквально лучилась неподдельным счастьем. – День, когда я, ваша королева, торжественно объявляю о том, что намерена вступить в брак. Мой избранник, наш будущий принц-консорт – сэр Андрей! – наконец-то Эдуард вспомнил, где слышал имя своего недавнего собеседника. – Подойдите, милорд!

Толпа беззвучно расступилась, и юноша приблизился к трону, встав слева от него. Он протянул Изабелле руку, и та вложила в нее свою. На несколько секунд в зале установилась такая тишина, что стало слышно, как стрекочут в саду внизу ночные сверчки.

– Ура Ее Величеству! – воскликнул, опомнившись первым, сэр Вальтер. – Ура сэру Андрею!

Зал взорвался криками. Вместе со всеми вознося хвалу будущей венценосной паре, Эдуард искал глазами леди Иду: вот только что ведь была рядом – и куда делась? На миг ему показалось, что он узнал ее бордовое платье – вдалеке, почти у противоположной стены, – но толпа в очередной раз колыхнулась, и лейтенант снова потерял девушку из виду.

Не нашел он ее и после, когда Ее Величество, сполна насладившись моментом, под вновь грянувшие фанфары покинула зал – ни в окружившей смущенного сэра Андрея восторженно-льстивой толчее, ни в стороне, ни даже на галереях. Как видно, загадочная и обворожительная леди Ида при первой же возможности предпочла скрыться, воспользовавшись суматохой.

Свое «седло» Эдуард ставил на ночь в королевский ангар. Это считалось привилегией, особой милостью, но на практике порождало лишь неудобства: вместо того чтобы направиться с утра прямиком к казармам учебного конруа, лейтенант был вынужден сначала тащиться во дворец, дожидаться начальника караула, которому как раз в это время могло прийти в голову совершить утренний обход постов, подписать у того пропуск и лишь после этого получить доступ к собственной боевой машине. Иногда на все про все хватало каких-то десяти минут, но порой мало оказывалось и часа.

При этом, на само «седло» Эдуард не мог нарадоваться: высокая крейсерская скорость оказалась отнюдь не единственным его преимуществом перед тем, на котором рыцарю доводилось летать раньше. Значительно большими были и зона приема систем связи, и самое главное – дальнобойность излучателя. Находись «седла» Третьей Верфи на вооружении королевской армии во время последнего прорыва Чужих, у тварей хаоса не было бы против нее никаких шансов. Возможно, тогда не пришлось бы звать на помощь Владык, и вся новейшая история Нового Мира пошла бы совершенно иным путем…

Впрочем, на предстоящем турнире выдающиеся характеристики боевых машин никаких преимуществ его конруа не дадут – у противника «седла» будут точно такие же.

Когда неспособны помочь ни техника, ни годами шлифовавшееся рыцарское мастерство, единственное, на что остается уповать, – это тактика. Эдуард мог навскидку предложить дюжину хитрых приемов и остроумных схем, способных поставить в тупик любого командира, что уж тут говорить о сэре Арнольде – школа леди Анны и опыт Великого Похода даром не прошли, – но загвоздка была в том, что все они требовали от подразделения идеальной боевой слаженности, ожидать которую от вчерашних крестьян, увы, не приходилось. А значит, требовалось что-то максимально простое – но при этом достаточно эффективное.

Рассудив так, лейтенант сразу отверг все атакующие варианты – просто потому, что маневрировать и стрелять одновременно было пока дано далеко не всем его подопечным. По этой же причине оборонительное построение учебного конруа должно было стать достаточно универсальным, требующим минимума перестроений по ходу боя, а те, без которых никак не обойтись, следовало отработать заранее. А как это сделать, если инициатива всегда на стороне атакующего? Только подтолкнув противника к выбору именно тех действий, к которым ты готов.

Если отбросить несущественные нюансы, грамотная фронтальная атака могла осуществляться либо «плоскость на плоскость», когда «седла» выстраивались диском, либо звездой, добиваясь этим максимальной плотности огня по всей широте фронта, либо глубокой колонной, так называемым клином – один рыцарь впереди, трое за ним, следом шестеро и так далее – с целью пробить построение противника, расстроить его ряды и посеять панику. Несомненным плюсом клина была его высокая ударная мощь, направленная в нужную точку, некоторым минусом – исключение части атакующих «седел», расположенных внутри строя, из числа ведущих огонь по противнику.

При построении «плоскость на плоскость» более умелые рыцари регулярного конруа, без сомнения, задавили бы огнем бойцов Эдуарда, однако такая победа противника не выглядела бы яркой. Клин же мог обеспечить сэру Арнольду эффектный разгром, к которому тот, без сомнения, стремился. Но он же давал некие шансы и обороняющимся – если те не дрогнут, поддавшись панике, если сумеют образовать так называемую «воронку», прогнувшись по центру и втянув атакующее конруа в «огневой мешок», если… В общем, слишком много «если».

Эдуард был уверен, что, стоит сэру Арнольду увидеть в оборонительном построении противника очевидно слабое место, желательно, по центру, граф почти наверняка попробует ударить туда клином. Значит, следовало ему это слабое место продемонстрировать, и именно там, где оппонент захочет его узреть.

Посему Эдуард решил построить свое конруа звездой, сконцентрировав основные силы в шести ее лучах, в центре же оставив относительно разреженное пространство – заманчивая цель для клина. В момент приближения противника центр должен будет отступить, лучи же синхронно выдвинуться вперед, замыкая атакующих в ту самую «воронку». В результате пятьдесят излучателей учебного конруа оказывались против примерно тридцати – тридцати пяти у противника, скованного собственным сомкнутым построением. В идеале.

Сам по себе маневр «воронки» был несложным. Вот только даже само изначальное построение звездой выглядело для подопечных Эдуарда задачей нетривиальной.

Отрабатывать его лейтенант начал даже не на орбите – на поверхности, без «седел». Расчертил на траве схему спешенных рыцарей – буквально каждого за руку, – провел на отведенное тому место, спросил: запомнили? Сказали, что запомнили. Попросил повторить самим – вместо звезды вышла кривая клякса, с толпой по центру и хиленькими разномастными лучиками. Вздохнув, еще раз показал всем их позиции, снова велел занять их самостоятельно – на этот раз почти половина парней встали верно.

В тот день по «седлам» они так и не расселись, но зато худо-бедно научились к вечеру не только красиво вставать звездой, но и отработали, кто за кем должен выходить, кто кого пропускать вперед. Да, на плоскости, да, пешком, да, в масштабе один к ста, но уже хоть что-то.