Вниз. Вниз. Вниз. Влево по коридору…

Короткая остановка перед массивной серой дверью. Вперед по серым безликим коридорам. Меня трясёт от ужаса. Я узнаю это место, в котором бывала однажды вместе с Палачом. Тюремный блок, камеры заключения. Стараюсь сдержать рвущиеся из глубины рыдания и не предаваться воспоминаниям о том, что происходило здесь тогда…

Перед носом распахивается очередная дверь, Палач вталкивает меня в комнату, приказывая солдатам убираться прочь. Они поспешно покидают кресла перед экранами, передающими изображение с камер наблюдения, и плотно притворяют за собой дверь. Мы одни в этой огромной комнате, утопающей в сером полумраке.

Я и чудовище, потерявшее привычные любимые черты. Их нет. Возможно, их никогда и не было. Может, всё это время я всего лишь бредила наяву, и не было ничего, кроме той первой ночи и того, что произойдет прямо сейчас.

Палач ухмыляется, будто знает, о чём я думаю и разворачивает меня спиной к себе. Вспарывает клинком ткань комбинезона и нетерпеливо тянет вниз трусики. Одной рукой цепляется в волосы, заставляя вскинуть голову, а второй сильно давит на поясницу так, чтобы спина выгнулась. Освобождает член из брюк, прижимает между моих сильно сведенных бёдер, будто решая, куда пристроить эрегированный член. Смеётся и одним толчком заполняет моё лоно, непроизвольно сжимающееся от неприятных ощущений.

Ожесточённо двигается, вбиваясь с каждым толчком до упора, и не даёт отстраниться, лишь ещё сильнее дёргает волосы на себя. Кажется, что вырвет их вместе с клочьями окровавленной кожи и даже тогда не успокоится, найдёт, за что ещё уцепиться, чтобы разорвать в клочья, пока долбится в меня, громко покрикивая.

Его рука сжимает моё бедро будто щипцами, член раз за разом выходит из меня и вновь проникает в разгоряченное сухое лоно. А внутри меня раздирает мерзкое противное ощущение дежа-вю. Всё это уже было. Всё это происходит со мной сейчас. И возможно произойдёт еще и ещё, если только он не прикончит меня, сразу после того, как отымеет.

Внезапно он толкает меня вперёд так, что я лечу прямо лицом на приборную панель стола, больно ударившись щекой об неё. Поворачиваю голову и вижу, как он неторопливо застегивает брюки, ткань плотно облепляет его эрекцию, не скрывая ничего…

– Ты хотела долго и счастливо, Тайра..? Долго обещаю, да-а-а… Насчёт второго не уверен. Закончим позже, птичка… – Палач ядовито выплёвывает слова, хватает меня за руку и вновь тащит по коридорам, останавливается перед одной из дверей, открывает её и вталкивает меня внутрь.

Я лечу, лечу вперёд, не в силах удержаться на ногах, ожидая удара о твёрдую поверхность…

Но вместо этого чувствую, как пол мягко пружинит моё тело. Последний лучик света торопливо ускользает вслед за захлопывающейся дверью. Я кричу… Мой крик тонет, он исходит на нет, остается лишь гнетущая безмолвная тишина. Некоторое время я лежу без движения, чувствуя под щекой странное пористое покрытие, мягкое, но не настолько, чтобы проваливаться, утопая в нём.

Я осторожно поднимаюсь и бреду на ощупь, наталкиваясь руками на стены, сделанные из такого же материала. Стучу по ним рукой, кулак мягко отталкивается от стены и возвращается в исходное положение. То же самое и с полом. Обессилено опускаюсь на него и лежу с открытыми глазами, что ровным счетом ничего не значит, потому что вокруг меня абсолютная чернота.

Из моего горла вырываются судорожные всхлипы и рыдания, но отчего-то я их не слышу. Подношу руку ко рту, разинутому в отчаянном крике, который рвёт глотку и остается безмолвным. Ничего. В этой странной камере не слышно ничего. Ни единого звука. Будто комната пожирает любой шум, заключая меня в кокон абсолютной давящей тишины, разрывающей барабанные перепонки.

Я знал, что будет непросто сделать задуманное. Легко было там, у Дэйррина, сидя в кресле, строить планы, делиться с ним сведениями и соображениями. Легко было, подбрасывая слова, играть ими так, будто за ними не стояло ничего, кроме призрачных образов мыслей в голове. А вот воплотить в жизнь этот чудовищный план… Сложно, мать его.

Я сопроводил Дэйррина на Армаду, доставив его прямиком к Императору, с нетерпением дожидающегося своего дядюшку, и принялся метаться из стороны в сторону, как зверь, загнанный в клетку. От одной мысли о том, что я собирался сделать, изнутри поднималось отвращение к самому себе, скручивало кишки в тугой узел и било под дых.

Нельзя вот так… Особенно сейчас. Но иного выхода я не видел. Я балансировал на очень тонкой и хрупкой доске, перекинутой через пропасть. Она опасно раскачивалась под ногами и надсадно трещала, грозясь переломиться подо мной в любую секунду. И всё, что я мог, это сломя голову мчаться во весь опор, надеясь на то, что удастся перемахнуть через бездну, жадно протягивающую ко мне свои щупальца. Раздобыл гирран и до одури обкурился им, надеясь, что будучи в таком состоянии смогу с легкостью переступить через себя. И через неё. Ни хрена.

Да, мир послушно раскрасился в кислотно-яркие цвета, разом замедлив свой бег вокруг меня, привычные очертания предметов казались слегка изменёнными, а к обычному шуму корабля добавились ещё какие-то звуки. Скрежещущие, царапающие нутро изнутри. Будто кто-то сидел внутри меня и, отвратительно хихикая надо мной, поднимал руку с острыми когтями и раз за разом проводил по рёбрам изнутри, рассекая плоть. Тёмная, почти чёрная кровь заливала это мерзкое чудовище. Но оно окунало руки в неё по локоть и плескало себе в лицо красным, колыхалось от смеха и вновь принималось полосовать меня.

Я медленно приближался к двери в свои комнаты, идя по коридору уровня В, понимая, что с каждым моим шагом становится всё неотвратимее то кошмарное будущее, нарисованное мной.

Беги, мразь… Развернись и беги прочь. Забейся в самый тёмный угол и сиди там безвылазно, пока тебя не сожрёт изнутри твоё собственное изуверство. Сожми его в руках и баюкай, напевая страшные сказки перед сном, взращивая монстра, который однажды сомкнёт свои челюсти на твоей глотке и больше не отпустит, вгрызаясь в сочную плоть.

Я сам загнал себя в этот лабиринт и бился головой об его нерушимые стены, глупо надеясь, что смогу пройти напролом, разметав все преграды, возникшие на пути, точно так же, как это происходило всегда. Но вот ни хрена не выйдет. И после того, как я переступлю порог своей комнаты, пути назад уже не будет. Не будет ничего. Вообще.

Стою перед дверью. Зная, что Император нашёл лазейку и вновь подключился к системе аудионаблюдения, и вполне возможно, что сейчас сидит и слушает, что происходит за закрытыми дверьми. А что, если ещё можно отказаться от задуманного, посмеяться над собой и сдать Дэйррина с потрохами, получив очередной поощряющий кивок от Ларса, сесть послушно навытяжку у его ног и ожидать окончания времени, отмеренного им всем и каждому?

Сукин сын так долго играл в Бога-Императора, что в конец заигрался, решив махом поставить на один конец опасно кренившейся игральной доски жизни миллионов. Горькая усмешка скользнула по губам. Меня бы это не волновало ни в коей мере, если бы не касалось меня самого и её. Эгоистичный сукин сын, да-а-а… Своя шкура всегда ближе к телу. А тем временем пальцы уже быстро вводят привычный код на панели около двери, она послушно пискнула и отворилась. Я протопал через гостевую комнату к своей спальне: