Хотя пожарные находились от нее в доброй тысяче ярдов, Джемма вздрогнула, когда, сделав шаг назад, услышала сухой треск. Повернувшись, она увидела, что наступила на фотографию в рамке и доломала и без того потрескавшийся пластик. Джемма наклонилась, чтобы подобрать ее, но не смогла рассмотреть ничего, кроме неясных темных силуэтов. Однако она спрятала снимок в карман и двинулась обратно к берегу.

Отойдя как можно дальше и укрывшись за деревьями, Джемма выудила телефон – для подсветки – и принялась изучать свою находку.

В человеке на фотографии, бородатом, в лабораторном халате, она узнала доктора Саперштейна, нынешнего директора Хэвена – она видела его фото в Интернете. Он стоял, щурясь от солнца. В отдалении высилось то самое здание, которое только что видела Джемма, но фото было сделано под другим углом, похоже, из внутреннего двора.

А как раз за спиной доктора Саперштейна стояла статуя… та самая – из снов Джеммы.

Судя по своим смутным воспоминаниям, Джемма всегда думала, что изваяние изображает некое древнее божество. Теперь же она решила, что это кто-то наподобие Давида, смертный, который вскинул одну руку к небу, а другую протянул к земле, словно пытался выкорчевывать что-то из нее.

Она разглядела растянутую между его руками ленту ДНК, переплетение каменных полосок. Тем не менее у статуи была поза Всевышнего, создающего Адама из глины.

Изваяние воплощало всех сотрудников Хэвена и их работу, их способ создавать жизнь из праха, способ, отнятый ими у Господа.

А она, Джемма, не забыла скульптуру. Это было ее самое раннее воспоминание. Значит, она бывала здесь прежде.

Ее создали в Хэвене, пронеслось в ее голове. Она сделана, изготовлена, как противоестественная вегетарианская котлета из школьной столовой. Ее охватили возбуждение и отчаяние. На секунду Джемме показалось, что она просто плюхнется на землю и уже никогда не сдвинется с места. Так она и будет сидеть, пока соль не разъест ее тело, а кости не растащат крабы.

Но нет. Ее посетила новая мысль, и она была спасительной, как веревка, брошенная утопающему. Ее не могли клонировать в Хэвене – в отличие от тех двоих, с которыми они столкнулись в болотах. И, наверное, ту мертвую девушку – ее двойника – тоже клонировали…

Джемма видела десятки фотографий матери в роддоме – вспотевшей, изнуренной, прижимающей к груди крохотного младенца Джемму.

Были и другие снимки: например, с обоими родителями и самой Джеммой – нескольких минут от роду, – красной, завернутой в желтое одеяльце, и еще фото медсестры с бутылкой шампанского. Фотоаппарат определенно запечатлел именно ее, Джемму. Даже тогда у нее были темные завитки волос и нос картошкой, приплюснутый невидимым пальцем.

Джемма успокоилась. К ней вернулась способность дышать. Какая же дурочка! Возможно, она посещала Хэвен вместе с отцом. И хотя статуя была связана в ее сознании с длительным пребыванием, Джемма знала, что могла все выдумать или перепутать Хэвен с одной из больниц, в которых лежала в детстве.

Была уже половина шестого – настала пора возвращаться обратно, хотя Джемме было и страшновато. Ее пугало соседство со своим мертвым двойником. Та девушка будет теперь гнить в болотах, потому что ее некому похоронить и оплакать.

Длинные щупальца зари просачивались сквозь тьму на горизонте. Джемма решила, что нужно будить остальных. Надо убираться с болот.

Она вынула фотографию из сломанной рамки и положила в карман рядом с заламинированным удостоверением, которое она нашла запутавшимся в водорослях. У нее возникло искушение оставить снимок: фото заставляло ее нервничать и чего-то стыдиться, как будто у нее в кармане лежала контрабанда или улика с места преступления.

Но это и действительно было доказательство, хоть Джемма пока еще не выяснила ни сам характер преступления, ни того, кто его совершил.

Грести обратно оказалось сложной задачей. Руки ныли, кожа на ладонях горела, а бессонница тоже давала о себе знать. Джемма мучилась от жажды и совершенно вымоталась. Солнце, встающее на горизонте, подгоняло ее, но тени продолжали играть с ней злые шутки, и порой Джемме мерещилось какое-то пугающее движение. Тогда она сжимала весло, как оружие, и оборачивалась, ожидая встречи со вторым окровавленным двойником, но в результате видела лишь стрекозу, скользящую над водой, или лягушку-быка, которая таращилась на нее из тростника.

Хорошо, что рассвело, а то она бы не сумела найти дорогу обратно. По пути Джемма миновала десятки мангровых деревьев. Со многих из них свисали пряди мха, которые в темноте легко можно было принять за ее толстовку. Но, к счастью, уже наступило утро. Джемма вернулась к месту стоянки в начале седьмого и, к своему удивлению, обнаружила, что Джейк и двое беглецов еще спят. Она присела рядом с Джейком.

– Эй! – позвала она.

Джейк открыл глаза, и на мгновение, пока он еще не отошел ото сна, Джемма увидела отразившийся на его лице ужас. Джейк моргнул – и все прошло. Может, ему привиделся кошмар?

Джемме не хотелось прикасаться к остальным – она не забыла, как девушка отшатнулась от нее. Поэтому она встала на некотором расстоянии от реплик и принялась звать их, пока парень не вскочил и спросонья не потянулся за ножом.

– Все в порядке, – поспешно сказала Джемма, пока взгляд его не сделался сосредоточенным. – Я – Джемма. Помнишь?

Парень вытер губы тыльной стороной ладони. Грудь его под футболкой вздымалась и опадала, и Джемма опять поразилась тому, какой же он красивый, странный и диковатый, как новый, неизвестный науке вид. У Джеммы в голове не укладывалось, что он всю свою жизнь провел за оградой. Он был из тех людей, которых представляешь плывущими в океане или прыгающими с парапланом с горы.

Девушка тоже проснулась. Выглядела она гораздо хуже, чем накануне. Кожа у нее была синеватая, того оттенка, который у Джеммы ассоциировался с обморожением. Но не могла же она мерзнуть? Сама Джемма сильно вспотела.

– На острове еще есть люди, – пояснила Джемма. – Они жгут то, что осталось от Хэвена.

– Ты их видела? – Джейк встал. Волосы его были растрепаны, а глаза чуть припухли от сна, но он по-прежнему выглядел как фотомодель. – Ты подбиралась ближе? – Джемма кивнула, и он нахмурился. – Тебе следовало разбудить меня. Это небезопасно.

– В каком смысле – они жгут то, что осталось от Хэвена? – спросила девушка.

Она поднялась и, пошатываясь, закрыла глаза рукой. Похоже, у нее закружилась голова.

– В прямом, – произнесла Джемма.

– То есть возвращаться некуда? – прошептала девушка.

Джемма едва ее расслышала, и прежде, чем она успела что-либо ответить, парень перехватил инициативу.

– Возвращение невозможно. Они убьют нас, если найдут. Они сделают это в любом случае.

Девчонка понурилась, словно отказывалась в это верить, но промолчала. Джемме хотелось знать, что парень на самом деле имел в виду. Она подумала, что он, конечно же, преувеличивает. Но они теряли время. Даже сейчас Джемма слышала отдаленный рев моторки.