Я стрелял по центру и не мог нарадоваться на сделанный эльфом лук. Тетива натягивалась легко, и стрела из него летела прямо в цель. Я попал в вилейна, он закрутился на одном месте, прежде чем рухнуть на землю. Из ослабевшей руки в воздух при этом взлетел его командирский жезл, потом прямо сверху на него свалился бормокин с простреленной насквозь головой.

Я стрелял и стрелял, загоняя стрелу в бормокина с простреленным животом. Заметил еще одного, карабкающегося к нам по откосу холма, и прострелил ему лапу, пригвоздив его к дереву, цепляясь за которое, он старался подняться. Еще две стрелы вонзились ему в грудь, и минуту он так и болтался подвешенным к дереву, пока не сполз наземь под тяжестью собственного тела.

На дороге царил ад кромешный. Лошади, тащившие фургоны, рванули, когда им в крупы начали попадать стрелы. Фургоны накренились, съехали с дороги, перевернулись и рассыпались на части. Лавина раздавленных и лязгающих предметов — снаряжение и упаковки провиантом — накрыла убегающих бормокинов. На моих глазах по крайней мере один возчик успел выпрыгнуть из обреченного фургона, хотя к тому моменту, как он приземлился, полдюжины дрожащих стрел вонзилось в него.

Бормокины скатывались с края дороги прямо в ручей, чтобы убежать от нас. Когда они мчались на всех четырех лапах, охваченные паникой, они смахивали на настоящих животных. Они быстро скрылись из виду за деревьями, но с той стороны дороги в воздухе прозвучал сигнал трубы, а за ним раздался боевой клич множества человеческих голосов. С воплями и стонами бормокины, спотыкаясь, побежали вниз по холму, держась за разбитые головы.

Часть бормокинов мчалась наверх, прямо на нас, так что Ли отставил арбалет и направился в самую гущу их толпы. Ярко блеснул Теммер, и Ли хладнокровно, с рассчитанной скоростью двинулся по склону холма. На него налетел бормокин, сделав нижний выпад длинным ножом. Ли отступил на полшага назад, вихрем взмахнул Теммером, описывая им круг, причем Теммер отсек врагу по локоть руку с мечом; он поднялся вверх, описал дугу и снова пошел вниз, и нападавший был обезглавлен. Голова его, подскакивая, покатилась вниз, к ногам тех бормокинов, которые в ужасе наблюдали за движениями Ли. Мой друг сделал обманное движение головой, наклонился в их сторону, глядя на них искоса, словно вызывая их на бой.

Арьергард войска, за исключением хогуна, убегал на север, прямо в пасть группы Августа. Против пехоты стояли круп к крупу боевые кони. Всадники били врага мечами, догоняли и кромсали в лапшу тех, кто пытался убежать. Они врывались в ряды убегавших, расталкивая их, рассеивая группы бормокинов и догоняя многих убегавших по дороге.

Хогун одним прыжком перескочил с дороги на откос холма и стал прорываться наверх, к нам. Свободной рукой он прокладывал себе путь среди молодых деревьев и широко шагал прямо по кустам и мертвым бормокинам. Стрелы тучей летели в него, поражали его лицо, грудь, живот и ноги, но он неутомимо шагал, как бы не замечая их. Ногами он разворачивал землю. Его безостановочное продвижение вперед заставило разбежаться толпу бормокинов, окружавших Ли. Хогун поднял свою дубину, взмахнул ею, задевая ветви, и задрожал, приблизившись на опасное расстояние к человеку с золотым мечом.

Ли смотрел на него, угрожающе размахивая мечом.

Бросающий вызов.

Испуганный.

Готовый к смерти.

Увесистая дубина гиганта начала свое движение вниз, но до того, как был нанесен удар, с вершины холма слетел Ней; он взмахнул своей булавой, та описала плоскую дугу и ударила гиганта сбоку в левое колено, раздробила ему кость, разорвала сухожилия. Хогун взревел от боли, и его дубина врезалась в землю между Неем и Ли. От удара вздрогнула земля, а Ли опрокинулся на землю и покатился с холма лицом вниз.

Ней ухитрился удержаться на ногах и отпрыгнул вправо, раскручивая свою булаву и нанося удар снизу вверх. Булавой он врезал гиганту по левому локтю, и локоть заходил ходуном, раздался звук как бы ломающейся корабельной мачты. Пытаясь взять себя за левую руку, гигант рухнул на землю и покатился влево. Подбородком он пропахал борозду в лиственном суглинке и остановился, только зацепившись за толстый ствол дуба.

И последний, сильный удар Ней нанес ему в правый висок. Резкий треск кости смягчил чмокающий звук, но ошибки тут не было: в голове хогуна появилась вмятина. Чудище вздрогнуло всем телом, и при его последнем прерывистом вздохе на Ли посыпалась туча листьев.

Опять полетели стрелы, снова заорали бормокины — теперь заорало еще больше тварей, потекло еще больше крови, но за несколько минут мы расправились с батальоном авроланов. Наша засада быстро принесла свои плоды. У нас были раненые, но всех их можно было излечить при помощи шины и нитки с иголкой. Менее чем за четверть часа мы уничтожили вражеское подразделение. Мы, конечно, радовались, но знали, что это только начало.

То, что мы сделали после победы, было задумано с целью лишить смелости армию Кайтрин. Откровенно говоря, я не уверен, можно ли вообще говорить о смелости ее армии. И наши действия продемонстрировали ей и нам, до какого предела мы можем и должны дойти в этой войне. Я и раньше подозревал, что мы должны были сделать что-то подобное. Но слишком уж наглядно было продемонстрировано, на что мы способны, — теперь не обойдется без ночных кошмаров.

Все срежиссировал принц Скрейнвуд. По его указанию мы перетащили хогуна и прислонили его к дереву, будто он просто сошел с дороги и присел отдохнуть. На колени ему положили его дубинку, сверху — руки. Голова его так приникла к стволу дерева, что не была видна разбитая часть черепа — полное впечатление, что он просто уснул.

Хотя, конечно, вряд ли кто-нибудь мог уснуть, глядя на живописную картинку, размещенную ниже, под склоном горы.

Мы отсекли головы каждому бормокину и вилейну, потом расположили их, ряд за рядом, в том же строевом порядке, в каком они пришли сюда. Флаги отрядов вкопали в землю, чтобы сразу было видно, кто есть кто. Мы восстановили два их фургона, загрузили их оружием, снаряжением, всем, что осталось. Скрейнвуд настоял, чтобы мы срезали с бормокинов полоски шкуры: по одной для каждого из нас и еще по одной — для королей и королев наших стран. Потом трупы оттащили и сбросили в овраг.

Когда мы уходили, между деревьев медленно сгущались сумерки. Я обернулся: издали в угасающем свете дня впечатление было такое, будто батальон авроланов каким-то образом по самую шею погрузился в дорожную грязь. Картина выглядела в высшей степени мирной, хотя я знал, что это не так.

И опять-таки, и на этот раз, мне даже в голову не пришло, что здесь что-то не так.

Сит схватила меня за руку, потащила за собой вперед:

— Лучше уйти отсюда.

— Боишься привидений, Сит?

— Нет, Таррант, привидений я не боюсь. — Она обернулась, бросила взгляд на ряды голов, и я почувствовал, как она вздрогнула всем телом.

— Я боюсь, что все время буду их вспоминать.

К крепости Дракона мы подошли через полтора дня. Мы двигались вниз по дороге, вдоль реки, и уложились вовремя. Кавалерия принца Августа переправилась через реку вброд примерно на милю севернее того места, где пехота должна была переходить по мосту. Когда разведчики-гиркимы вернулись и сказали нам, что кавалерия на месте, мы подошли к мосту и начали переправу с восточной и западной сторон. Операция прошла довольно быстро, и когда мы перебрались на другой берег, мы уничтожили мост.