— Да.

— Я Элизабет, — она протянула мне руку с идеальным маникюром. — Личный ассистент мистера Скотта.

Я пожала ее руку.

— Приятно познакомиться.

— Он задерживается на совещании, но я могу пока предложить вам кофе, — она коротко улыбнулась, и мы двинулись по коридору.

С черной плитки мы ступили на ковровое покрытие. В здании до сих пор пахло свежим ремонтом. Миновав несколько дверей офисов, мы пришли в открытое помещение, где была зона ожидания и стол в центре. За столом была огромная дверь, серебряная табличка с надписью: «Калеб Скотт, финансовый директор».

Я не могла не почувствовать гордость за него и его успех.

Элизабет прошла мимо стола к кофемашине:

— Вы какой любите?

Но прежде чем я могла ответить, дверь офиса Калеба распахнулась, и по спине у меня пробежал холодок…

Одной рукой придерживая дверь, Калеб смотрел на особу, стоявшую в дверях и не двигавшуюся ни туда, ни обратно. Ее рука покоилась на его груди, и когда я перевела взгляд с Калеба на нее, внутри у меня что-то оборвалось.

Привлекательная, очень высокая платиновая блондинка кокетливо улыбалась ему. Она была одета в костюм, очень похожий на мой собственный, за исключением того, что он смотрелся на ней, как на модели с ее бесконечными ногами.

— Но мое предложение остается в силе, — проворковала она грудным голосом. — Если вы захотите, чтобы кто-нибудь показал вам Бостон, — я коренная горожанка.

Калеб кивнул, но, к огромному моему облегчению, не улыбнулся.

— Я это учту. Но сейчас мне надо, чтобы вы привели в чувство свою команду. Если результатов не будет, вам придется освободить помещение, Джен. В вашем распоряжении две недели, и за это время надо избавиться от всех хвостов.

Она убрала руку с его груди, но приторная улыбочка на лице осталась:

— До этого не дойдет.

— Хорошо, — он взглянул на меня, как бы почувствовав, что я рядом, и его суровые черты сразу смягчились. — А сейчас у меня деловой обед. Совещание закончено.

Я улыбнулась ему и кинула взгляд на Джен. Она придирчиво осмотрела меня с головы до ног и, перед тем как уйти, пробормотала:

— Конечно.

Я не знаю, обернулась ли она, чтобы посмотреть на нас. В этот момент я боролась с желанием немедленно кинуться Калебу на шею.

— Привет.

Он улыбнулся мне еле заметной улыбочкой, которую я так любила, и закрыл за собой дверь офиса.

— Ну, привет!

Поцелуй меня.

Он как будто услышал мой молчаливый призыв и, наклонившись, нежно поцеловал меня в губы. Я сразу захотела большего.

— Лиз, — обратился он поверх моей головы, обнимая меня за талию. — Я вернусь через час.

— У вас через сорок минут совещание, — напомнила она с извиняющейся улыбкой. — Ваше совещание с мисс Грантон слегка затянулось.

Он вздохнул:

— Хорошо. Вернусь через сорок минут.

Пока он вел меня тем же путем, каким я сюда пришла, его рука властно лежала на моей талии. Я боролась с искушением спросить его, кто такая мисс Джен Грантон, но оно победило:

— Кто эта платиновая блондинка? — поинтересовалась я максимально невинным голосом.

Секунду поколебавшись, Калеб ответил:

— Глава отдела маркетинга.

— Она хочет с тобой переспать, — сообщила я ему, как будто он этого еще не понял.

— Ну, пусть продолжает хотеть, — он крепче прижал меня к себе. — Я не гажу там, где ем.

Мне стоило немалых усилий не обидеться на это его заявление, которое должно было звучать совсем по-другому: «Я не хочу спать ни с кем, кроме тебя».

— Ты же не ревнуешь? — спросил он с легкой усмешкой, когда мы вошли в лифт.

К счастью, он был пустой, поэтому я могла ответить ему в тон:

— Поцелуй меня в зад!

— С удовольствием, — шепнул он мне на ухо.

Раздраженная как его, так и своим поведением, я с каменным лицом уставилась прямо перед собой и игнорировала его руку, ласкающую меня.

Калеб вздохнул и отошел от меня на шаг, потому что лифт остановился, чтобы впустить еще людей. Только на нижнем этаже он вернул руку мне на талию и бережно повел вперед.

— Тебе незачем ревновать, — сказал он задумчиво, придерживая для меня входную дверь, и я подняла на него глаза. — Ты — это все, что мне надо.

И хотя это было вроде бы то, что я хотела услышать, грусть не прошла, потому что в конце он не добавил то, что подразумевал: …на данный момент. Однако эти слова повисли между нами, и я прошла мимо него, стараясь не показать разброд в чувствах и мыслях.

— Как там Харпер? — постарался сменить тему Калеб, когда мы влились в поток пешеходов на тротуаре.

Было очень жарко, солнце немилосердно припекало голову, и я позавидовала какому-то мужчине, шедшему впереди, у которого на голове была шляпа. Я бы хотела, чтобы шляпы снова вошли в моду, причем деловую тоже. Это было бы круто — в стиле 1940-х — и к тому же защищало бы от солнечного удара.

— Харпер?

Я хотела поговорить с ним как раз об этом, так почему же я запнулась? Возможно, потому что вспомнила, что не всегда его плечо будет рядом, чтобы опереться?

Вздохнув, я пожала плечами:

— Она со мной не разговаривает.

Услышав мой расстроенный голос, он взял меня за руку и заставил посмотреть в глаза.

— Она придет в себя. Она знает, что ты ее любишь, Эва.

— Я все что угодно для нее сделаю.

Он крепче сжал мою руку, и что-то промелькнуло в его глазах, что — я не совсем поняла.

— Да, и она это знает. Ты единственная, с кем она может поговорить о случившемся, и ты ей нужна. Я знаю, что ты не хочешь давить, но старайся выводить ее на разговор. Харпер будет злиться на любого, кто касается ее душевной раны, но только у тебя может получиться заставить ее выговориться.

Я задумалась над его словами и поняла, что он прав. И хотя я очень боялась этого разговора, потому что не хотела потерять подругу, я знала, что ей необходимо выплеснуть свои эмоции и освободиться от них, пока она не закопала их глубоко в себе. Ведь это значило бы, что рано или поздно они вырвутся оттуда. И все же я спросила:

— Я поступила правильно?

— Ты знаешь, что да. Прекрати упрекать себя за это.

— А если бы это случилось с одной из твоих сестер? Не говори мне, что не чувствовал бы себя виноватым, что не вмешался раньше. Я знаю тебя, Калеб.

Он кивнул, и глаза его превратились в голубые льдинки:

— Ты права. Чувствовал бы. Но надеюсь, что мой друг Эва напомнила бы мне, что тут нет моей вины.