набатом, для любого бессмертного, находящегося на расстоянии крика, независимо от того, насколько они новы. Кроме тебя, — добавил он, как раз когда она это подумала.

Она не могла слышать его мысли, и она была бессмертной почти на два века дольше, чем Мэри.

Очевидно, уловив ее мысли, Скотти кивнул и сказал: — И это еще одна причина, по которой мы знаем, что он не лжет. Именно поэтому мы должны были привести тебя сюда. Ты должна знать. Ты убегала от спутника жизни, а не от монстра, стремящегося убить тебя.

Ее колени внезапно ослабели, Ильдария опустилась на диван и повернулась, чтобы посмотреть на Хуана Вильяверде. В ее голове крутилось недоумение, когда она пыталась слить чудовище последних двухсот лет с человеком, который утверждал, что является ее спутником жизни. — Но ты напал на меня.

Хуан сокрушенно вздохнул и устало провел рукой по своим густым волосам. «Lo siento, mi amor. Извини, — мрачно добавил он, когда Роберт перевел Джи Джи, его низкий голос был отвлекающим бормотанием из конца комнаты. Продолжая говорить по-английски, он сказал: «Я не хотел этого. Я планировал не прикасаться к тебе, пока ты не станешь старше и не будешь готова. Но в ту ночь… — Он покачал головой. «Позволь мне начать с самого начала».

Когда он сделал паузу в ожидании, она слегка кивнула. Начало всегда было хорошим началом.

— Впервые я увидел тебя на кухне моей дочери, — тихо сказал Хуан. «Я пришел навестить Ану, но она все еще была наверху. Одевалась, как сказала служанка. Она предложила мне подождать в салоне, и она сообщит ей, что я там. Я направился в салон, но звук смеха уловил мое ухо. Это было похоже на пение ангелов. Так ясно и красиво, без ухищрений, которые другие женщины используют, чтобы звучать заманчиво. Это был смех истинного наслаждения, такой милый и музыкальный. Я не мог не последовать за звуком по коридору на кухню. Там я остановился в дверях и стал наблюдать за тобой с твоей бабушкой. Она учила тебя делать Pasteles en Hoja. Ты помнишь это?» — спросил он с нетерпением.

— Я помню, как Abuela учила меня их делать, Si, — медленно призналась она. — Но не тебя.

«Я никогда не заходил на кухню. Я даже не говорил, — тихо сказал он ей. «Я стоял и смотрел, как ребенок, на витрину кондитерской. Ты была так прекрасна. Я был очарован».

Ильдария услышала, как Джи Джи прорычал из конца комнаты, и его мать шикнула на него, но не взглянула в ту сторону, опасаясь, что Люциан заставит его уйти, если она привлечет к нему внимание.

— Признаюсь, я захотел тебя, — продолжил Хуан. — И я даже решил сделать тебя своей любовницей. Он покачал головой с огорченным выражением лица. «Несмотря на то, что я не был заинтересован в сексе после смерти моей любимой спутницы жизни, Сичил (Xochitl), триста лет назад, я еще не осознал, что ты — еще один шанс, еще одна спутница жизни. Я только знал, что хочу тебя. Но, — сказал он несчастно, — ты выглядела очень юной; немного старше, чем ребенок, и я никогда не возьму ребенка в любовницы.

«Нет, ты их просто насилуешь», — прорычал с другого конца комнаты Джи Джи, заработав предостерегающий взгляд Люциана.

Губы Хуана сжались от слов Джи Джи, но в остальном он проигнорировал его и сказал: «Я хотел знать, насколько ты молода, поэтому я попытался проникнуть в твой разум, чтобы узнать твой возраст, но…» — он серьезно встретил ее взгляд. — «Я не смог прочитать тебя, mi amor».

Хуан сделал короткую паузу, но когда Ильдария ничего не сказала, он продолжил: «Только тогда я понял, что ты моя спутница жизни, и это знание было для меня шокирующим. Я все еще пытался принять свою удачу, когда услышал, как кто-то идет по лестнице. Я огляделся и увидел спускающуюся Ану. Я не хотел оставлять тебя, но мне нужно было узнать о тебе, т. к. я не смог прочитать тебя, поэтому я ушел так, что ни ты, ни твоя бабушка даже не узнали, что я был там, и пошел в салон.

— Я не сказал Ане, что ты моя спутница жизни, и пытался, чтобы мои вопросы звучали небрежно, когда я спрашивал о тебе. Я хотел сохранить на какое-то время знание о том, что нашел себе новую спутницу жизни. Ты была так важна, я… я просто хотел держать тебя при себе, — беспомощно повторил он, а потом вздохнул и сказал: — Я мало что узнал от дочери. Ана многого не знала. Я узнал это, прочитав ее мысли. Она знала только, что ты внучка ее кухарки и что тебе тринадцать лет.

— Четырнадцать, — поправила она.

— Тринадцать, — твердо сказал он. — Тебе исполнилось четырнадцать только через три недели после твоего исчезновения.

Ильдария удивленно моргнула и откинулась на спинку кресла. Он был прав. Ее четырнадцатый день рождения наступил через несколько недель незаметно. Она была одна, изо всех сил пыталась спрятаться, прокормиться и избежать охотников, и поняла, что ее день рождения прошел примерно через месяц после того дня. Даже тогда ее это мало заботило. Она была слишком занята, пытаясь выжить.

— Я был с гостями Аны, пока не услышал, как ты ушла, — продолжил Хуан, когда она промолчала. «А потом я извинился и тоже ушел, пообещав вернуться на вечеринку в тот вечер. Должно было состояться знакомство Аны с семьей ее спутника жизни», — добавил он. «Я должен был присутствовать и действительно не должен был уходить, но я отчаянно хотел увидеть тебя снова. Ты была слишком молода, чтобы претендовать на тебя, но я мог смотреть и мучить себя тем, чего еще не мог иметь.

Встретившись с ней взглядом, он сказал: «Ты не представляешь, как сильно я хотел прикоснуться к тебе. Я хотел провести пальцами по твоей щеке и почувствовать, такая ли мягкая твоя кожа, как кажется. Мне хотелось запутаться в твоих волосах и прижать их к носу, чтобы узнать, пахло ли это цветами или это был твой аромат. Я так хотел… так сильно, — он почти простонал, а потом покачал головой. — Но я не посмел прикоснуться к тебе. Ты была слишком молода.

Вздохнув, он пробормотал: «Я должен был отправить тебя в монастырь или куда-то еще, пока ты не подрастешь, чтобы претендовать на тебя. В противном случае я должен был по крайней мере держаться от тебя подальше. Но каждый раз, когда у моей дочери была вечеринка, а ты шла домой одна,