Дон как раз перед приходом Питера взял в городской библиотеке две книги, которые могли приблизить его к разгадке. Теперь ему предстояло выслушать то, что окончательно прояснит дело. И если разгадка покажется безумной, это его уже не испугает. Он слишком близко подошел к порогу безумия, чтобы бояться его переступить. Если его рассудок повредился, то треснула и сама земля, на которой стоит Милберн, и из этой трещины выбрались Грегори с Фенни и их зловещая благодетельница. Их нужно уничтожить.

Даже ценою жизни, потому что только мы можем это сделать.

В пелене падающего снега показались огни машины. «Бьюик» свернул к обочине Хэйвен-лэйн и из него вышли Рики и Сирс. Дон тоже вышел из своей машины и пошел к ним.

— Теперь Льюис, — сказал Рики. — Вы слышали?

— Нет. Но я подозревал.

Сирс мрачно кивнул.

— Подозревали. Рики, дай ему ключи. Надеюсь, вы откроете нам источник своих подозрений.

Дон открыл дверь, и они вошли в темную прихожую. Сирс нашарил выключатель.

— Сегодня ко мне пришел Питер Берне, — сказал Дон. — Он видел, как Грегори Бэйт убил его мать. И видел призрак Льюиса.

— О Боже, — прошептал Рики. — Боже. Бедная Кристина.

— Давайте побережем силы, — сухо сказал Сирс. — Если кто-нибудь набросится на нас, они нам еще понадобятся. — Они прошли по нижним комнатам, снимая с мебели пыльные тряпки. — Мне очень жаль Льюиса. Я его часто ругал, но любил. Он вдохновлял нас, как ваш дядя. А сейчас он в морге графства, и, похоже, что его разорвал какой-то зверь. Друг Льюиса обвиняет в этом Гарольда Симса и при других обстоятельствах это было бы даже смешно. Давайте зайдем в кабинет вашего дяди и попробуем включить отопление. Здесь чертовски холодно.

Сирс с Доном отправились в кабинет, пока Рики включал главный бойлер. Сирс включил свет, и их взорам предстали старый кожаный диван, стол с электрической пишущей машинкой, белые ящики с картотекой, ксерокс.

— В ящиках его записи?

— Похоже, что так.

— И никто не входил сюда после того, как он умер?

— Нет, — сказал Сирс, глядя на безупречный порядок, характеризовавший Эдварда Вандерли лучше, чем любая фотография. Это впечатление заставило его сказать: — Стелла, должно быть, говорила вам, что мы боялись входить сюда. Может, и так, но на самом деле нас не пускало сюда чувство вины.

— И поэтому вы пригласили меня сюда?

— Это одна из причин. Мы все, кроме Рики, думали, что вы каким-то волшебным образом разрешите нашу вину. Особенно Джон Джеффри.

— Из-за того, что это случилось в его доме?

Сирс кивнул и повернулся к выходу.

— Тут должны еще остаться дрова. Почему бы вам не разжечь камин?

— Никогда не думал, что придется рассказывать кому-то эту историю, — сказал Рики десять минут спустя. На пыльном столике перед ними стояла бутылка «Олд Пэрр» и три бокала. — Хорошо, что вы разожгли огонь. Это помогает думать. Я не говорил, что все началось, когда я спросил Джона, что самое плохое он сделал в жизни. Он в ответ рассказал страшную историю. Не нужно было мне это спрашивать. Я ведь это знал. Мы все знали.

— Тогда зачем вы спросили?

Рики чихнул, и Сирс ответил вместо него:

— Это случилось в 9-м, в октябре. Очень давно. Когда Рики спросил об этом Джона, мы думали об Эдварде — это было через неделю после его смерти. О Еве Галли мы почти забыли.

— Ну вот, Рубикон перейден, — сказал Рики. — Раз мы упомянули это имя, придется рассказывать все остальное. Но прошу меня не перебивать. Когда вы сказали о Питере, я подумал, что то, что случилось с ним, тоже как-то связано с этим делом.

— Рики не хотел рассказывать вам о Еве Галли, — перебил Сирс. — Он отговаривал меня писать вам.

— Да, я боялся мутить воду. Я думал, что все проблемы — это наша старость, страх, плохие сны. Но потом я понял, когда эта девушка явилась к нам искать работу. Прошлое настигло нас. И теперь вот Льюис…

— А знаешь, мы так и не отдали Льюису запонки Джона, — сказал Сирс.

— Забыли, — Рики отхлебнул из своего бокала. Они с Сирсом уже так погрузились в свою историю, что Дон, сидящий рядом с ними, казался им невидимым.

— Ну так что случилось с Евой Галли?

Рики с Сирсом посмотрели друг на друга, и Сирс сказал:

— Мы убили ее.

— Вы двое? — спросил Дон в смятении. Он не ожидал подобного ответа.

— Мы все. Клуб Чепухи. Твой дядя, Джон Джеффри, Льюис, Сирс и я. В октябре 9 года. Через три недели после Черного понедельника, когда была паника на бирже. Это отразилось даже на Милберне. Отец Лу Прайса, который тоже был брокером, застрелился в офисе. А мы убили девушку по имени Ева Галли. Ненамеренно, никто бы нас ни в чем не обвинил, но был бы большой скандал.

— Поэтому мы это скрыли, — сказал Сирс. — Нам было что терять. Мы с Рики только начинали адвокатскую карьеру. Джон получил диплом доктора. Льюис был сыном священника. Это могло нас погубить, если не сразу, то медленно. Конечно, будь нам тридцать три вместо двадцати трех, мы пошли бы в полицию и во всем сознались. Но мы были так молоды — Льюису еще не было двадцати. Поэтому мы и сделали то, что мы сделали. И в конце концов…

— В конце концов, — сказал Рики, — мы превратились в персонажей одной из наших историй. Или вашего романа. Это сейчас нам легко об этом говорить, легче, чем за все эти годы. Я даже помню, что мы говорили, когда укладывали ее в машину Уоррена Скэйлса…

— Начнем сначала, — сказал Сирс.

— Да, начнем сначала.

— Ну так вот, — сказал Рики. — Началось все со Стрингера Дедэма. Он собирался на ней жениться. Ева Галли пробыла в городе только две недели, когда он сделал ей предложение. Он был старше нас, лет тридцати — тридцати двух, и давно хотел жениться. Он много работал, отстроил с сестрами старую ферму полковника и снова стал разводить лошадей. Любая местная девушка с радостью пошла бы за него — он ведь был еще и красавец. Моя жена говорит, что он бы самым красивым мужчиной, которого она знала. Все женщины бегали за ним. Но когда к нам приехала Ева Галли со своими деньгами и столичными манерами. Стрингер был сражен. Она купила этот дом на Монтгомери-стрит…

— Какой? — спросил Дон. — Где жил Фредди Робинсон?

— Да. Напротив дома Джона. Там сейчас живет мисс Мостин. Она купила этот дом, обставила его новой мебелью, пианино и граммофоном. И она коротко стриглась, курила и пила коктейли — этакая девушка Джонна Хелда.

— Ну не совсем, — сказал Сирс. — Она была далеко не такой попрытуньей. Много читала. Была хорошо образована. Да, Ева Галли была очаровательной женщиной. Как описать, на кого она была похожа, Рики?

— На Клэр Блум в 20-е годы, — сказал Рики.

— Типичный Рики Готорн. Попроси его кого-нибудь описать, и он приведет в пример кинозвезду. Но в общем это верно. Ева Галли имела такой модерновый вид, во всяком случае для Милберна, и было еще что-то — налет какой-то таинственности.