– Дело плохо, Ник. Два дня назад, как раз когда шел крестный ход, какой-то аноним позвонил в полицию и назвал место, где находились тела твоих родителей, – стал докладывать адвокат, успевший получить первичную информацию от следствия.

– Ничего менты делать не умеют, – прервал его Ник. – Один раз они мне это уже пытались впарить; теперь, видимо, по второму кругу пошли. Они что, всех жмуриков будут теперь мне пришивать?

– Но…

– Никаких «но», – прервал своего защитника Малахитов. – Ты же знаешь, что мой отец мне постоянно названивал, да и тебе один раз звонили.

– Это да, – вид у адвоката был немного растерянный.

– Так давай предъявим распечатки телефонных звонков и разговоров – сейчас техника позволяет это сделать.

– Хорошо, – пометил в своем ежедневнике Борисенков. – Такое ходатайство я подам прямо сегодня. Но, Ник, вся проблема в том, что, со слов следствия, тела уже опознаны.

– Бред, я не хочу обсуждать это, – категорично возразил Ник. – Эта очередная парочка подтасованных трупов – не что иное, как попытка свалить меня. Слишком многим не нравится, что город полностью под моей властью. Ты, адвокат, лучше займись тем, чтобы сегодня вытащить меня отсюда. Надеюсь, санкцию на содержание меня под стражей они не получат.

– В этом ты можешь не сомневаться, – успокоил его Борисенков. – Все судьи у нас на прикормке, при самом плохом раскладе ты проведешь здесь максимум одну ночь.

– Ни одной! – рявкнул Малахитов, побуждая адвоката напрячь все свои силы и способности.

Вернувшись в кабинет следователя, они были ознакомлены с заключением экспертизы, в которой говорилось, что смерть мужчины произошла в результате отравления ядом цианидовой группы, а смерть женщины произошла в результате многочисленных колюще-режущих проникающих ранений в области живота, грудной клетки, спины, шеи и лица.

Читая заключение медиков, Николай почувствовал холодок в районе солнечного сплетения. Словно какая-то невидимая живая нить заново связала эту бумагу с теми давнишними событиями в столовой. Как будто кто-то подглядел, а потом перенес увиденное в рукописном изложении на чистый лист бумаги. Прочитав заключение судебно-медицинской экспертизы, он отбросил бумаги обратно на стол к следователю.

– И что? – Николай не подал вида. – Я к этому какое имею отношение? Я точно знаю, что эти два разложившихся трупа – не мои родители.

– Откуда же такая уверенность? – Следователь переглянулся с капитаном Фроловым, молча наблюдавшим за ходом допроса.

– Да я только вчера разговаривал с моей мамой, – ответил Малахитов и почувствовал несказанное облегчение.

Лица следователя и оперативника вытянулись от удивления такой наглостью.

– И вы можете это доказать? – ради смеха поинтересовался Фролов.

– Я хочу представить ходатайство о приобщении к материалам дела распечаток входящих звонков и самих разговоров, которые поступали на мобильный телефона моего подзащитного за последние три месяца, – вставил свое слово адвокат.

– И что мы из них узнаем? – снисходительно пожал плечами следователь.

– Что его родители живы.

– Для меня большего доверия заслуживает генетическая экспертиза, которая идентифицировала найденные тела как принадлежащие родителям вашего подзащитного, – раскрыл основные карты следователь.

– А откуда для нее взят сравнительный материал? – поинтересовался упавший духом адвокат.

– Так следствие еще с прошлого раза, когда Николай проходил генетическую экспертизу, располагало и отпечатками его пальцев, и образцами его волос, крови, слюны, – напомнил сидевший до сих пор молча Фролов. – Поэтому то, что найденные тела принадлежат родителям Малахитова, – это не версия, а научно установленный факт.

– Но если даже предположить, что эти тела и есть родители Малахитова, пропавшие год назад, у вас же нет доказательств против моего подзащитного, – преподнес новый аргумент в пользу Ника Борисенков. – Значит, вы не можете взять его под стражу и должны отпустить под подписку о невыезде.

– Ошибаетесь, дорогой коллега, – заявил следователь, открывая сейф и доставая из него какие-то пакеты. – У нас есть ампула из-под яда, которым был отравлен Иван Малахитов, и ножик со следами крови Лидии Малахитовой.

У Ника все внутри похолодело от ужаса, когда он увидел знакомые предметы, разложенные на столе у следователя. Это как кошмарный сон, который настигает тебя и никак не исчезает, несмотря на все твои старания проснуться. И ампула, и ножик были те самые, из его дома.

– Мало того, по заключению дактилоскопической экспертизы и на ампуле, и на ноже имеются отпечатки пальцев Николая Малахитова, – окончательно разбил адвокатские иллюзии следователь. – Поэтому я предлагаю вам, Николай Малахитов, написать чистосердечное признание, а суд учтет его как смягчающее вину обстоятельство при вынесении приговора.

Ник посмотрел на своего потерявшегося адвоката.

– Надо еще посмотреть, каким образом эти доказательства появились в деле, – промямлил Борисенков, словно оправдываясь за свою безынициативность.

– Я хочу сделать признательное заявление, – решительно сказал Малахитов.

Все, не ожидавшие от него такого действия, замерли. Адвокат стал подавать знаки, чтобы Ник ничего не заявлял.

– Смерть моих родителей произошла вчера в моем доме в результате несчастного случая, – еще больше огорошил присутствующих обвиняемый.

– Гражданин Малахитов, может, хватит ваньку валять и запутывать следствие? – разозлился следователь, решивший, что барчук над ними издевается.

– Дело в том, что мои родители все это время были живы и находились за границей, – не обращая внимания на его слова, продолжил Малахитов. – То, что они обещали вернуться, знают и мой адвокат, и наш новый мэр города Кузьма Сергеевич Обносов.

– Да, это так, – кивнул головой в ответ на вопросительные взгляды правоохранителей адвокат. – Я знал, что они должны были вчера вернуться. Хотели подать иски в суд по имущественному спору к своему сыну.

– И что дальше, где же они? – раздражительно и нетерпеливо перевел взгляд на Малахитова следователь.

– Они и сейчас дома, – перешел к основной части рассказа Ник. – Получилось так, что мой телохранитель Дрон, то есть Илья Дорандуков, случайно закрыл их в сауне и уехал до утра по делам. А я спал на третьем этаже и даже понятия не имел, что такое смогло произойти. Когда же утром это выяснилось, я не успел заявить о произошедшем, так как приехала группа захвата и меня арестовали.

– Я когда осматривал подвал, то заметил, что в сауне запотевшее стекло, но дверь в нее была закрыта, – вспомнил Фролов.

– Полный бред, – выдохнул следователь, поворачиваясь к коллеге. – Но чтобы больше не отвлекаться на это, съезди, проверь его заявление.

– Только не надо ломать дверь в сауну, она денег стоит, – попросил Ник. – Ключ изымите у телохранителя, поройтесь в его вещах. Заодно это докажет, что я говорю правду.