Счастье ребенка имеет такой же механизм. Оно определяется соотношением его притязаний и реальных плат, т. е. всего того, что он получает за свои поступки от взрослых: похвалу, ласку, наказания, игрушки, конфеты или приятные прогулки. Нужно организовать его быт, общение и воспитание так, чтобы поддерживать благоприятное соотношение плат и притязаний, тогда будет удовлетворительным УДК. Если платить очень много, можно получить период счастья, но быстро наступит адаптация, возрастут притязания, и платы за ними не успеют. Если платить очень мало, то притязания уменьшатся — привыкнет — но равновесие будет на низком УДК. В этом и есть секрет: поддерживать правильное соотношение плат и притязаний, такое, чтобы платы оставались стимулом деятельности, но чтобы притязания не росли чрезмерно. Периодически должна быть радость — пики вверх и некоторые неприятности — пики вниз, тогда адаптации не будет и ощущение удовольствия от жизни сохранится. Вот какая кибернетическая эквилибристика требуется от воспитателя!

Одной из главных целей воспитания является прививание (внушение) правильных притязаний. На что ребенок может реально надеяться из того, что он хочет. Нереальное он перестанет хотеть. В связи с этим рассмотрим вопрос о стимулах и платах за действия и их значимость в разном возрасте.

Потребность в деятельности оплачивается «успехом» — достижением цели. Это «рефлекс цели» И.П. Павлова.

Выбор действия или цели часто диктуется подражанием взрослым или другим детям, это тоже потребность, остающаяся в разной степени на всю жизнь. Чем выше подчиненность и меньше лидерство, тем больше подражательность. Однако платой является все-таки цель (как результат самого действия и как удовлетворение от удачного подражания). Очень важно тренировать потребность в действиях и «рефлекс цели». Для любого творческого человека — даже если он просто мастер — удовольствие от дела и хорошо сделанной работы составляет значительную часть счастья. Уже говорилось о важности авторитета взрослых: ребенок жаждет получить одобрение человека, которого он уважает, или, на худой конец, любого взрослого. Поэтому похвала за выполненную работу, за поступок, за любое действие является важнейшей платой за него. Чем выше авторитет и чем реже одобрение, тем больше оно ценится, тем более сильным стимулом является стремление его добиться. Значимость этого стимула с возрастом несколько уменьшается, но не исчезает никогда. Мы все в какой-то степени работаем на публику. В подростковом возрасте образцы для подражания смещаются с взрослых на товарищей. Впрочем, для каждой сферы деятельности выбирается свой авторитет.

Очень важен вопрос о дозировании похвал. С одной стороны, даже плохо сделанную первую работу нужно похвалить, чтобы вселить уверенность в своих силах. С другой — частые и незаслуженные похвалы становятся менее действенными, из-за адаптации понижают авторитет, повышают притязания на похвалу, требуют все более пышных и сильных выражений. Самое же главное, что излишние похвалы в семье смещают самооценку ребенка: он начинает оценивать себя выше того, что стоит. В конце концов, это и есть завышенные притязания: расчет на получение более высокой платы за действия, чем ее получают все другие. Это в равной степени касается и наказания, ограничений: высокая плата — безнаказанность шалостей и нарушения запретов.

Особенно опасно захваливать и баловать единственного ребенка, не посещающего детский сад. Такой ребенок не может проверить, чего он стоит, сравнивая себя с другими детьми. Поэтому должна быть строго определена его роль хотя бы среди взрослых членов семьи. И роль эта должна быть не главной. Конечно, любому единственному дитяти отдается все и позволяется многое, но показывать этого нельзя. «Это маме и папе, потому что они работают, бабушке — она старенькая, а ты самый младший — тебе только это…» — так нужно говорить, а не наоборот.

Материальный стимул (страсть к новым вещам — игрушкам и предметам одежды) появляется у детей довольно поздно — к пяти годам и скорее выражает престиж и лидерство, чем жадность к собственности. Девочка хочет одеться лучше других, мальчик — как другие ребята. Впрочем, «инстинкт собственности» демонстрируется на детях очень хорошо — все они хотят иметь новые игрушки и очень не любят их отдавать и дарить. Противодействует жадности только убеждение: «нужно быть добрым», и немного, и не у всех — сопереживание. Ни в коем случае нельзя давать вещи в качестве платы за действия. Игрушки можно дарить 2–3 раза в год по поводу торжеств при условии, что ребенок что-то сделанное им самим дарит родителям и все в семье получают подарки. Можно чаше покупать «информационные» или «функциональные» игрушки — как инструмент для творчества, игры или спорта. Нельзя допускать «престижного одевания» детей, чтобы родители хвастали перед другими. Девочка или мальчик не должны иметь возможность «возвышаться» над прочими детьми благодаря деньгам родителей — это их портит.

Лидерство, престиж, соревнование — один из самых сильных стимулов деятельности, который появляется уже в три года и в дальнейшем может непрерывно возрастать или остановиться и даже вовсе потерять значение. Здесь все та же игра притязаний, степени их удовлетворения, адаптации. Плата в коллективной работе — стать выше других. Как минимум важно знать это самому, но очень желательно, чтобы признавали другие, и чем больше, тем лучше. Ради этой платы прирожденные лидеры способны на большие напряжения, но есть и довольно равнодушные дети. Их притязания ограничиваются «не быть последним». Впрочем, можно адаптироваться и к этому — тогда стимул перестает действовать. Но ущерб душевному комфорту остается. «Последний в группе», будь то взрослый или школьник, не может быть счастлив, по крайней мере, пока он пребывает среди других членов группы. Им владеет чувство ущемленности, к которому нельзя полностью адаптироваться.

Полезно или вредно лидерство? Оно двулико, как и любая потребность, имеющая биологическое происхождение. Излишнее лидерство превращается в порок тщеславия, властолюбия. Если его недостаточно или нет совсем — выпадает один из важнейших стимулов деятельности. Больше того, личность терпит ущерб из-за недостатка самоутверждения, самолюбия, снижается ее социальная ценность, поскольку на самолюбии строится значительная часть отношений. Поэтому воспитатель должен внимательно присматриваться к этому сложному чувству — лидерству — и всячески пытаться правильно его отрегулировать: осаживать чрезмерность и поощрять недостаточность. Поощрять, пожалуй, особенно трудно, потому что это означает повышать уровень самооценки, стимулировать (тренировать) самолюбие. Для этого нужна база — достаточный уровень знаний, умения, сила или превосходство хотя бы в чем-нибудь, что ценится среди сверстников как предмет соревнования и сравнения. В семье нужно об этом очень заботиться, готовить слабого ребенка к жизни, к общению в детском саду или в школе, чтобы он не оказался хуже других.

Регулирование лидерства невозможно без так называемой социализации — обучения, как находить себе правильное место среди людей вообще и среди своей группы — особенно. В большой семье, как у Никитиных, дети «социализируются», так сказать, автоматически. Другое дело — единственный ребенок среди любящих и балующих его взрослых. Его притязания на место вполне могут оказаться не соответствующими объективным данным. Следствием являются конфликты и ущемленность в детском саду и в школе в результате нереализуемых притязаний.