Когда он опомнился, состав уже громыхал мимо. Гладилин застонал от досады. Подняв глаза, он увидел, что между ним и преследователем было уже не более десятка шагов. Теперь он убедился, что это женщина. Невысокая, ладная, в обтягивающих брючках и короткой куртке, она вполне могла сойти издали за подростка-парня. Она не спешила, шла наверняка. В правой руке ее чернел пистолет с глушителем.

Гладилин издал пронзительный вопль, почти наугад схватился за липкие поручни товарного вагона, подпрыгнул и полез наверх. В нос ему ударил резкий запах мазута и какой-то химии. Поезд внезапно дернулся, пошел быстрее, и Сергей Николаевич едва не сорвался. Скосив глаза вниз, он увидел, что женщина бежит вдоль полотна, подняв руку с пистолетом. Пуля смачно щелкнула о борт вагона и улетела в ночное небо. Он поднялся на самый верх металлической лесенки и оказался на краю открытого вагона. Тот почти доверху был наполнен какими-то железными болванками. Гладилину ничего не оставалось делать, как нырять туда. Но прежде чем он успел это сделать, снизу что-то сильно стукнуло его по черепу.

В глазах Гладилина образовалось огромное багровое пятно. Он разжал руки и безвольно рухнул вниз на груду металла. Боли от удара он уже не почувствовал.

Первым в кабинет к Гурову вошел пожилой мужчина с военной выправкой, сердитый и насупленный. Крячко, который шел у него за спиной, виновато развел руками, показывая, что никакого отношения к настроению отставника не имеет.

– Виктор Степанович Бунчуков, наш первый свидетель! – медовым голосом объявил он. – Явился минута в минуту, как и положено. Прочие пока не подошли…

– Я, с вашего позволения, за всю жизнь никогда и никуда не опоздал! – сурово заявил свидетель, гневно сверкая глазами. – В наше время за опоздание дорого приходилось платить, молодые люди! Порой и своей жизнью!

– Боюсь, вы слишком к нам снисходительны, Виктор Степанович! – с улыбкой сказал Гуров. – Молодыми нас с полковником Крячко можно назвать с очень и очень большой натяжкой. И, кстати, наше отношение к опозданиям не менее отрицательное, чем ваше.

– Не рассказывайте мне сказок! – оборвал его отставник. – Наша милиция уже давно растеряла свои славные традиции. Она опаздывает везде и всюду. Я даже примеров приводить не буду – пример у вас перед глазами. Я, Виктор Степанович Бунчуков, чудом ушел живым из лечебного центра. Вместо процедур я запросто мог получить пулю! И это, можно сказать, в центре Москвы! Когда такое было возможно? Даже в самые тяжелые годы…

– Сейчас тоже не самое спокойное время, – примирительно сказал Гуров. – Но давайте не будем спорить. Наша главная забота сейчас – найти преступника, и вы должны нам помочь. Присаживайтесь, пожалуйста, и расскажите о том, что произошло девятого сентября в центре «Квант». Ведь вы там были?

– Разумеется! – грозно сказал Бунчуков, усаживаясь на стул и с вызовом глядя на Гурова. – Я человек в возрасте, организм уже не тот, одолевают болячки – вот знакомые и порекомендовали мне чудесного доктора. Можете мне поверить, это был настоящий волшебник, талант! Тот, кто посмел поднять руку на такого человека, достоин самой страшной казни. Жаль, что у нас в стране не практикуется четвертование – это у многих поумерило бы пыл… Ведь этот негодяй не просто человека убил – он косвенно и во всех нас попал, в больных и страждущих. Он лишил нас надежды, понимаете?

– Да, это печально, – наклонил голову Гуров. – Искренне сочувствую и во многом с вами согласен. За исключением четвертования. Это все-таки варварство, согласитесь! Наша задача не запугать, а восстановить справедливость. Поверьте, неотвратимость наказания производит гораздо больший эффект, чем самая жестокая казнь.

– Ну, это вы так думаете, – буркнул отставник. – А у меня свое мнение, и я от него не отступлюсь. Преступников нужно вешать – публично и прямо на улицах. Вот тогда у нас наступит порядок, а милиция перестанет спать.

– Уверяю вас, милиционеры спят не больше, чем другие граждане, – терпеливо объяснил Гуров. – А порой даже меньше. Наверное, на этот счет у вас тоже особое мнение, но мне все-таки хотелось бы поговорить о том, что произошло в центре «Квант» в понедельник вечером…

– А что там произошло? Произошло кровавое, циничное убийство. Беспрецедентное преступление, бросающее вызов всему обществу… – сердито начал старик.

– Да, это мы знаем. Хотелось бы выяснить, что предшествовало этому преступлению, – сказал Гуров.

Отставник неожиданно задумался, а потом сказал с некоторым удивлением:

– А ничего на первый взгляд не предшествовало. Все было как обычно. Владимир Николаевич вел прием. Народу, правда, в этот день было многовато. Пришлось ему задержаться, бедолаге. Считай, часов до восьми, а может, и дольше. Я вообще-то в этот день последним был по записи, но получился предпоследним, потому что одна молодая женщина уступила мне свою очередь.

– Молодая женщина уступила вам очередь? – насторожился Гуров.

– Именно, – подтвердил старик. – Есть еще среди молодежи те, у кого совесть не окончательно улетучилась. Сейчас ведь как – в метро зайдешь, ни одна свиристелка места не уступит! Смотрят мимо тебя, как будто ты пустое место. А в наше время…

– Скажите, а как выглядела эта совестливая женщина?

– Обыкновенно выглядела. Тихая такая, скромная, волосы короткие… Что-то такое на ней было серое – то ли платье, то ли костюм, – не припомню сейчас. Она не из завсегдатаев. Тех, кто постоянно к Владимиру Николаевичу ходит, я почти всех в лицо знаю, а эту – нет, не видел раньше.

– Как ее зовут, не знаете случайно?

– Мы с ней не общались. Откуда же мне знать? Валентина Петровна, это женщина, которая у Владимира Николаевича регистрацию вела, вызывала ее по фамилии – что-то вроде Краснова… или Белова?.. Два раза вызывала. Эта ведь женщина не только мне уступила, она еще двоих вперед себя пропустила…

– Вы хотите сказать, эта женщина намеренно пропускала прочих пациентов вперед, чтобы остаться последней в очереди? – спросил Гуров.

Бунчуков хмуро уставился на него.

– Может быть, – сказал он наконец удивленно. – Наверное, так оно и есть. Я уходил, а она все еще была там – последняя. Верно. Может быть, ей было необходимо поговорить с Владимиром Николаевичем с глазу на глаз… – Вдруг старик произнес потрясенно: – Постойте! Вы хотите сказать…

– Сказать мы пока ничего не хотим, – охладил его пыл Гуров. – Пока мы хотим выяснить, что происходило непосредственно перед убийством. Итак, вы появились в центре «Квант» в…

– Восемнадцать ноль-ноль, – растерянно проговорил Бунчуков. – Передо мной в очереди находилась Виктория Александровна Бадаева – она принимает уже пятый курс квантовой терапии, и мы с ней хорошо знакомы. Была еще одна женщина, бывший партработник, крайне нервная и высокомерная особа. Ее тоже пропустили вперед. Надо сказать, мы были этому очень рады, потому что рядом с такими людьми очень дискомфортно… И себе расшатывают нервы, и всем прочим. Правда, после сеанса она несколько расслабилась, но все равно – уходя, даже до свидания не сказала. Она находилась в кабинете около получаса.