— И как, ваши отстрелы уголовников сильно Осоченску помогли?

— Один в поле не воин. С поганок надо не шляпки прутиком сшибать, а всю грибницу удалять, копать под корень. Системно работать. А это будет возможно только тогда, когда закон станет один для всех. А насчет Осоченска… Считаю, городу помог. Двадцать восемь мерзавцев отправил в ад и ни на секунду об этом не жалею. Больше они никому зла не принесут. Никого не убьют, никого не изнасилуют, не ограбят. Есть определенная категория людей, которая вообще не имеет права топтать эту землю. Так вот вору должно сидеть в тюрьме, убийце — болтаться в петле!

— И что, так и будете дальше в одиночку саблей махать да на ветряные мельницы кидаться?

— Нет. Крашенинников был последний. После его ликвидации я закопал топор войны. Все, кто причастен к убийству Степы и Наташи, получили по заслугам. Ну а ты что теперь делать будешь, после того как получил мое признание?

— Ну уж точно не побегу стучать. Тем более что мне и возразить-то нечего. На все сто процентов с вами согласен. — Я поднялся, подал руку Селиванову, помогая встать. — Пошли к столу. Надо Катерину от Варьки спасать.

— Ну, пошли.

И со спасением жены Ивана нам стоило поторопиться, потому что в преддверии показа мод Варька уже все уши ей прожужжала, азартно рекламируя свою коллекцию.

— Нам удалось восстановить электронную начинку аппарата и разобраться в алгоритме управления, но чем эта аппаратура управляла, так выяснить и не удалось. В найденных среди обломков на территории свалки образцах обнаружен широчайший спектр самых различных органических и неорганических ингредиентов. Все они по отдельности идентифицированы, но имеет ли отношение любой из них к сердцевине установки, большой вопрос. Слишком мало исходных данных.

— То есть восстановить работоспособность устройства вы не можете.

— Так точно, товарищ полковник.

— Ладно, все свободны. Капитан Поклавский, задержитесь. Есть разговор.

Константин кивнул, и как только кабинет полковника опустел, подсел поближе к его столу.

— Слушаю вас, Сергей Васильевич.

— Нет, это я тебя слушаю. Рассказывай, как ты докатился до жизни такой.

— Это вы о чем?

— О рапорте твоем. — Полковник выудил из стола рапорт Константина, нацепил на нос очки. — Я все твои аргументы зачитывать не буду, только на выводах остановлюсь. Итак, что у нас здесь в резюме. Ага, вот… «На основании всех вышеперечисленных фактов можно однозначно сделать вывод, что тела Кременя Семена Васильевича на месте выхода из телепорта в городе Осоченске не было. Скорее всего, в момент пространственного пробоя оно было выброшено в другую географическую точку нашей планеты либо вообще оказалось в глубоком космосе или под землей. В связи с этим предлагаю считать Кременя Семена Васильевича погибшим и его поиски прекратить, чтобы не тратить зря материальные и интеллектуальные ресурсы управления». — Полковник снял с носа очки. — Какой высокий слог. Общение с Галиной пошло тебе на пользу.

— Рад это слышать.

— А я не рад! И твое счастье, что я не дал ходу этой бумаге и отправил тебя в отпуск миловаться с твоей Галей.

— Не понимаю…

— Сейчас поймешь. — Полковник вставил флешку в ноутбук, развернул его дисплеем к Константину и активизировал запись.

— А на нет и суда нет, — радостно сказал Алексей с экрана монитора.

Это была явно сцена допроса жениха Варвары.

— Вот с этим не поспоришь. — Сева кинул на стол паспорт и пододвинул к нему протокол допроса. — Напишите: «С моих слов записано верно» и распишитесь.

Полковник остановил запись, пощелкал по клавишам и предупредил:

— Теперь смотри внимательно. Дальше идут кадры ускоренной съемки. Десять миллионов кадров в секунду. Вот, полюбуйся.

Сергей Васильевич вновь включил запись, и у Константина отпала челюсть. Пушкарев на экране монитора застыл, а вот Алексей пришел в движение. Сдернув паспорт со стола, перегнул его так, чтоб выделить отдельную страничку, приложил его к оконному стеклу, накрыл сверху протоколом допроса и начал старательно копировать подпись.

— Ну, дальше неинтересно, — отключил запись полковник. — Теперь смотрим сюда. — Он выудил из стола еще несколько бумаг. — Вот данные экспертизы. На стволе снайперской винтовки, из которой был сделан выстрел по Осоченской Варваре, обнаружены отпечатки пальцев, принадлежащие господину Кременю Семену Васильевичу. Идем дальше. — Полковник взял следующую бумагу. — Это данные почерковедческой экспертизы. Согласно ей послание «духа», начертанное на столе Осоченской Варвары, сделано рукой Кременя Семена Васильевича. Ну и, наконец, полюбуйся вот на это.

На стол легла пачка фотографий. Это были старые, кое-где выцветшие, с желтизной черно-белые фотографии. Они явно были скопированы с фотоальбома, который когда-то вместе с Галиной просматривал Константин. С них на капитана смотрел веселый молодой студент Семен Васильевич Кремень тысяча девятьсот сорок первого года рождения, он же Пыжиков Алексей тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения.

— Давай выкладывай, когда ты его опознал.

— Да почти что сразу, только мозги были зашорены. Он после покушения меня потрепал, а потом на Галину так орал… ну словно имел на это право как очень близкий человек. Ну, я и приревновал, — честно признался Константин, — а потом, когда остыл, до меня дошло.

— Не только до тебя. В нашей конторе дураков не держат. Почему дезинформацией занялся? — кивнул на рапорт Онищенко.

— Вы прослушивали записи с диктофона, что я сделал, когда с Галиной был на приеме у Осоченской Варвары? — ощерился капитан.

— Разумеется.

— А выводы сделали? Я сделал. Моя карьера «тьфу!» по сравнению с тем, что может произойти, если его открытие вырвется на волю, — набычился Константин.

— Дур-р-рак! — рявкнул на него полковник. — Святее папы римского захотелось стать? Не один ты к таким же выводам пришел. Наши лучшие специалисты, классные психологи, уже разложили его поведение по полочкам, и вывод их однозначен. Господин Кремень скорее глотку сам себе перегрызет, чем обнародует свое открытие. Ни под каким видом конечную формулу не сдаст! И обо всем этом уже доложено первым лицам государства. Не только в нашем управлении работают адекватные товарищи. В правительстве они тоже имеются. И они поддержали план наших дальнейших действий.

— И какой же это план?

— Оставить ученого в покое. Наблюдать издалека, но ни в коем случае не вмешиваться, пока он не нарушает закон. И, чтобы соблюсти статус-кво, простили все старые грехи ему и его окружению.

— И много таких грехов?

— Хватает. Пока ты отдыхал, мы все эпизоды раскрутили. Стертую запись камеры видеонаблюдения с гаража восстановили, на тройное убийство полюбовались, установили, по каким каналам Коростылев липовый паспорт раздобыл, и даже Чистильщика трогать не стали, как только выяснили, что он зарыл топор войны. Им, кстати, оказался Селиванов, крестный отец Варвары.