Я оглядела себя и с удивлением убедилась, что все части тела на месте.

– Ух! Вот это да! – воскликнула мадам Гортензия, приглаживая выбившуюся прядь. Её глаза горели от восторга. – Может, ещё разок прокатимся?

– Помните, нам ещё обратно возвращаться, – сказала Эмилия и бережно выпустила Арахну. Бабочка перелетела на соседний куст, и Магнус, поспешно спрыгнув с моего запястья, перебрался к ней.

Озриэль поправил плащ:

– Не Шокозавр, а Шаказавр. Это имя легендарного чудовища. Он единственный в своём роде – произошёл от шакала и древнего ящера…

– Как романтично. Прямо история запретной любви. Так вечеринка в его бывшем логове, или как?

– Вечеринка внутри его самого, – сказал Озриэль и ткнул пальцем в сторону небольшой скалы. Два зеленых солнца вновь озарили местность, и я едва сдержала изумленный возглас, увидев, что они помещаются в пустых глазницах: прямо из скалы торчал огромный, размером с коттедж профессора Марбис череп продолговатой формы. Наверное, он и правда мог когда-то принадлежать шакалу, если бы шакалы рождались величиной с кита и могли похвастаться моржовыми клыками. Хотя кто знает, где некогда обреталось это животное? Говорят, у великанов и котята размером с буйволов… Стоит только вспомнить их печеньки…

В свете изумрудных вспышек кости казались вырезанными из полированного нефрита. Видимо, мигающий сигнал придумали специально, чтобы гости нашли место проведения вечеринки. Только сейчас я заметила, что равнина отнюдь не безлюдна, а буквально кишит разношерстной публикой. Сюда беспрерывным потоком прибывали гости. Воздух гудел от голосов самых разнообразных тембров, слышались возбужденные восклицания и смех волшебных существ, предвкушающих отличный вечер.

Кто-то уже направлялся к разинутой пасти, которая служила входом, другие ещё только подтягивались на равнину. Наш способ путешествия едва ли был самым оригинальным. Сюда стекались по-разному. Кто-то с легким хлопком или без оного появлялся прямо из воздуха. Другие вырастали из-под земли, третьи прилетали на подручных средствах: метлах, коврах, видела даже одного в ванне, он греб торшером. Особо изобретательный гость выскочил из шляпы, а потом нахлобучил её и слился с общим потоком.

– Вот это да! – выдохнула я.

– Ну, что же вы стоите, идёмте! – хихикнула мадам Гортензия и побежала вниз по тропинке. – Снова чувствую себя озорной девчонкой!

– Осторожнее, мадам, тут везде камни, а вы на каблуках!

Заходя внутрь, я старательно отгоняла от себя мысль, что иду прямо в пасть к чудовищу, пусть и давным-давно скончавшемуся. Шаказавр жил в незапамятные времена и умер чуть позже, чем в незапамятные времена, назовем их для удобства древними, поэтому никто не знал, то ли он сложил лапы на равнине, а уже песок и ветер превратили это место за долгие века в своеобразное захоронение, то ли чудище забилось в нору, оставив снаружи только голову, поэтому логово так и осталась пещерой, подпираемой его костями.

Как бы то ни было, внутри помещение напоминало просторную подземную залу. Я задрала голову и увидела, что хребет Шаказавра и отходящие от него ребра подпирают своды.

– А потолок не обвалится? – опасливо поинтересовалась какая-то проходящая мимо эльфийка у своего спутника.

– Не волнуйся, дорогая. Говорят, его укрепили специальными магическими подпорками. Место выбрано идеально: слышишь, какая акустика?

Звук действительно потрясал качеством и, казалось, исходил отовсюду одновременно. В данный момент его производила группа, игравшая на небольшой сцене в глубине пещеры. Почему именно «звук», а не музыка? Потому что на разогрев поставили группу троллей. Со сцены неслись поразительно натуральные природные имитации: грохот камнепада и сходящей лавины перемежался трогательной дождевой капелью, переходящей в шуршание гальки. Индрика среди исполнителей не было. Значит, он и его группа выступают позже.

Мы остановились сбоку от входа, чтобы спокойно освободиться от накидок и привести себя в порядок. Я нахлобучила диадему, нашарила «волшебную палочку» и повертела головой, осматриваясь. К пещерной стилизации подошли на совесть: со всех сторон на нас таращились светильники в виде летучих мышей, из глаз которых било сияние. Его цвет менялся каждые пять минут, причем у всех одновременно. Моргали они тоже одновременно. Смотрелось жутковато, особенно это касалось тех, что висели под потолком гроздьями по двадцать – тридцать штук. Внезапно одна из мышей сорвалась и упала мне под ноги. От удара об пол она раскололась на несколько кусков, превратившись в обычный камень. Так значит, систему освещения обеспечивали зачарованные булыжники! Ловко!

В центре зала располагался длинный стол с закусками. Сбоку на нем, как столбики монет в казино, возвышались сложенные друг на друга миски. В каждую помещалась строго определенная норма еды, купленная на деньги, вырученные от билетов. Если гость пытался её превысить, то тарелка начинала мигать красным. Сами понимаете – позора не оберешься. Так что благодаря этой мере удавалось поддерживать какой-никакой порядок.

Кто-то из участников вечера предпочитал, набрав еды, бродить по залу, общаясь со знакомыми, тогда как другие занимали один из многочисленных столиков, которые были расставлены тут и там без какой-либо системы. Время от времени они меняли форму, так что вы могли, сев за треугольный, через минуту встать из-за пятиконечного. У правой стены протянулась барная стойка с высокими крутящимися стульями. Практически все они уже были заняты. Помимо общего помещения, имелось ещё два, но о них чуть позже.

Уже не помню, что послужило первым звоночком, заставившим меня насторожиться: то ли чересчур длинные клыки у светильников, то ли окровавленный топор, торчащий из головы гоблина, мирно беседующего со своей подружкой, но самое время было кое-что прояснить.

– Озриэль, а почему все так странно одеты? – спросила я, ткнув «волшебной палочкой» в толпу.

Ифрит, который в этот момент складывал наши маскировочные плащи, поднял глаза, и его волосы отпрыгнули назад, как челка у пуделя под порывом ветра. До этого он видел нас только в накидках.

– Если кто тут и странно одет, так это мы, – констатировала мадам Гортензия, оглядываясь по сторонам и предпринимая безуспешные попытки опустить юбку пониже.

Замечание попало в точку. Так, в данный момент на мне трепетал лазурный эльфийский шелк (я гордилась им, несмотря ни на что), а голову украшала проволочная диадема с фальшивым бриллиантом. Эмилия надела длинное темно-зеленое платье простого кроя, которое сшила сама и которое очень ей шло: круглый вырез, чуть расклешенные рукава, расшитый трилистниками подол, а на шее на кожаном шнурке висел амулет в виде крупного, в пол-ладони отполированного камешка с большой дыркой посредине. На мой вопрос, что это за костюм, она ответила очень туманно, я бы даже сказала, ушла от ответа. Но хуже всех пришлось мадам: на ней была красная шерстяная юбка много выше колен, а надпись на фривольной кофточке гласила: «Осторожно, горячая цыпочка». В общем, среди толпы, обряженной в черную кожу, мясницкие фартуки, окровавленные сюртуки и гремящую ожерельями из костей, мы смотрелись, мягко говоря, неуместно.