Факт эмоционального изменения свидетельствует о наличии в психотерапевте того, что делает его соучастником болезни пациента. Больной это чувствует сразу и начинает контролировать. Для больного это его ремесло, которому он научился еще в детстве, позволявшее ему добиваться успеха в социальном контексте: ему прекрасно известно, что, действуя и реагируя определенным образом, он получит свое от взрослых. При встрече с экспертами больной умеет уловить, распознать эмоциональный осмос: он знает, что захватывает (объектифицирует) другого ради собственной выгоды, пусть и ложной, но кажущейся ему правильной. Больному неведомы стратегии здорового образа жизни, а вот в стратегиях болезни он мастер.

Техника восстановления для психотерапевта.

При первом появлении признаков эмоционального разлада первое, что должен сделать психотерапевт – это уйти под любым предлогом, внутренне отрезать связь с другим человеком, чтобы тот почувствовал себя обезоруженным, или поменять позу (например, если клиент сидит напротив вас, отодвиньтесь от него и развернитесь к нему вполоборота). Как только психотерапевту становится ясно, что бессознательно больной начинает превалировать, лучше предложить ему продолжить встречу в следующий раз, иначе психотерапевт может вовсе лишиться профессиональной пригодности. Через семантическое поле могут передаваться даже заболевания, но в этом случае необходима потребность в зависимости.

Бессознательное информирует с помощью сновидения. Однако следует учитывать, что данные доступны пониманию только в той мере, насколько это дозволено вытеснением. В ситуации комплексуальной зависимости бессознательное передает данные не только о пациенте, но и о другом человеке, включенном в эти отношения, что, конечно, может касаться и врача. Тогда устанавливается взаимозависимое участие в игре в одни ворота: ситуация комплексуальной двойственности, которая устанавливается между обоими и приводит к усилению и закреплению в них вытесненного содержимого. Такое положение дел низводит роль самого врача, поэтому не следует приписывать чувство вины исключительно рационально принятым решениям. Искомый и искатель в определенный момент сходятся в едином намерении, оба становятся соучастниками, «взаимообусловленными».

Порой может случиться так, что больной окажется по своему психическому укладу комплементарен определенным латентным комплексам психотерапевта, который переживает внутреннее удовольствие способом, противоречащим законам природы, к которым относятся пустой эротизм, черный вагинизм, психический вампиризм[128]. Зачастую такой пациент служит психотерапевту объектом пестования собственных потребностей – главным образом, с целью компенсации внутренней эмоциональной, интеллектуальной, эротической недостаточности. Подобное поведение психотерапевта не только не способствует выздоровлению пациента, состояние которого, наоборот, будет только ухудшаться, но и приводит к резкой потере личности и успешности жизни психотерапевта. В действительности, эмоциональный вампиризм над другим откликается внутри самого «вампира» чувством агрессии, дистоничным для всего его организма. Такова логика развития его заболевания: вред наносит не кража у другого, а использование чего-то, дистоничного для самого себя. В момент вампиризации он как будто парализует жизненно важные органы жертвы и жалит их, подобно кобре: он замирает, готовый впиться в определенные, особенно исполненные здоровьем и эротизмом, зоны и полностью впитать в себя эмоции, эмпатию, зависимость другого человека.

Тот, кто в ситуации с «вампиром» придерживается фиксированных отношений, разлаживает жизнедеятельность организма, способность к мыслительной работе, к росту, возможность радоваться жизни, быть красивым. В нем начинается процесс внутреннего оцепенения. Человек в таком состоянии источает холодную пустоту, пещерную затхлость, заскорузлость, сам отодвигает себя от позитивных возможностей.

Пациент собственными сновидениями выносит вердикт мастерству или бессилию психотерапевта. Обязанность любого психотерапевта – прибегать к периодическим консультациям супервизорства у своего коллеги, необходимым для того, чтобы проверить собственную функциональность и, если она отсутствует, выяснить тому причину: является ли это следствием семантического воздействия клиента или же психотерапевт ошибается внутри себя. Достаточно рассказать коллеге несколько сновидений, чтобы тот смог расставить все по своим местам: и психотерапевта, и клиента.

Больной, ради удовлетворения своих эгоистических целей, основанных на некоей идеологии, морали, философии, нуждается в болезни. Субъект выбрал эту идеологию для достижения собственного успеха, ради отыскания собственной ценности, значимости в жизни. Сегодня болезнь служит излюбленным средством привлечения к себе внимания и интереса, достижения положения в обществе, статуса в семье, завоевания уважения окружающих и многого другого.

Людей приучают любить самых слабых, помогать им, поэтому каждый неудачник по жизни прибегает к болезни как инструменту, который позволяет ему завоевать определенное внимание к своей персоне. Природа устойчива в своих законах, общество переменно и держится на мнении группы самых сильных. Различные общества представляют собой империализм группового права, что не свидетельствует об их связи с базовой нормой универсальной биологии. Вот где кроется противоречие.

Каждый из нас пребывает в ситуации существования и необходимости становления: с одной стороны правила природы (имеется в виду биологический, клеточный уровень), с другой – насилие силовой монополии государства, уголовных и гражданских законов, традиций.

Всем нам пришлось испытать горечь от неоправданных и жестких натисков социальной группы. Общество с определенной точки зрения дает преимущества, но как же горек предоставляемый ею за это счет к оплате. Сначала индивид вбирает, основываясь на вере, убежденности и мнении, в свою сознательную идеологию правила социального насилия. Потом он их осмысливает, интеллектуализирует, процесс его развития пока что продолжается. Наконец, он становится таким, каковы его мысли, структурируется по образу и подобию системы, с детства подталкивающей его в нужном ей направлении. Давление социума на внутренний мир маленького индивида может оказаться настолько сильным, что вынудит наиболее чувствительных и умных психоплазмировать собственные страхи. Субъект включается в «клеточный, эндобиологический аутокинезис», унифицируется с определенным образом мышления.

Образование симптома представляет собой процесс адаптации индивида к среде для получения личной выгоды

Некоторые субъекты внутри семейного контекста научились соединять рациональное волевое устремление с одновременной подстройкой всего нейровегетативного, нейрокардиологического, нейроостеологического, нейроваскулярного и остальных аппаратов. В свое время они подверглись натиску социального или семейного насилия, не располагая возможностью отреагировать подобающим образом. Формирование любого симптома никогда не обусловлено недостатком любви, бедностью, непосредственным контактом с болезнью. Образование симптома представляет собой процесс адаптации индивида к среде для получения личной выгоды либо эротического, либо агрессивного свойства. Такая игра в поиски равновесия между эндогенными порывами организма и насильственным натиском ближайшего окружения приводит к вынужденному компромиссу, идущему, однако, вразрез с основополагающими законами природы. Адаптация идет во благо до тех пор, пока осуществляется в рамках дозволенного природой; в противном случае происходит отторжение. За заболеваниями ясно прослеживается архитектура ума бессознательного.