— Лена, послушай…

— Не хочу ничего слушать! Опять ложь! Снова, снова, снова! — истерически закричала она. — Сколько можно?! Сколько ты еще будешь пытать меня?! Сколько, черт побери, нужно времени, чтобы ты перестал причинять мне боль?! — кричала она, пронзая его ядовитыми стрелами глаз. — Ты и твои шлюхи хотите свести меня в могилу?!

— В тебя что, бес вселился? — изумленно выдохнул Максим. — Что ты такое говоришь?!

Она не могла остановиться. Обида и боль, накопленные за годы ада, вырывались на свободу против ее воли, и она давала выход эмоциям, бушевавшим в груди, не задумываясь ни о словах, ни о действиях.

— Как бы ты отнесся к тому, если бы я пришла к тебе после другого мужчины?! — с вызовом воскликнула она и сама метнулась к нему.

Пряча слезы, застывшие в уголках глаз, она не заметила, как муж мгновенно помрачнел, насупился, поджал губы, застыл, подобрался

— Что бы ты мне сказал?! — продолжила Лена, пристально глядя на него. — Как бы отреагировал?! Сидел и

ждал моего возвращения из объятий другого мужчины, да?!

Он метнулся к ней навстречу и схватил за локти, притянув к себе.

— У тебя никогда не будет никого, кроме меня, — резко выдавил он.

— Откуда такая уверенность?! — гордо вскинула она подбородок вверх.

Ее острый взгляд обжег даже его внутренности.

— Ты спишь с какими-то девицами уже пять лет подряд, а я?! Чем хуже я?! — воскликнула она неистово и яростно. — Вокруг очень много мужчин, так, может, мне тоже стоит…?

Он резко притянул девушку к себе, приподняв над полом и, злобно, с яростью глядя в глаза, прошипел:

— Не смей так говорить! Ясно?! Ты моя. И никому больше принадлежать не будешь.

Лена тяжело вздохнула, попыталась вырваться из его стальных объятий, что не укрылось от него, и он в ответ лишь сильнее и крепче сжал ее локти. Она забилась в его руках, требуя свободы, но он не отпустил.

Она пригвоздила его к месту удушающим взглядом.

— А ты не задумывался над тем, что своими изменами сам толкаешь меня на достойный тебе ответ?! — выпалила она сквозь зубы.

— Ты ничего не знаешь о моих изменах! — выдохнул он, опаляя ее лицо горячим дыханием, почти касаясь губами ее приоткрытых губ.

Она дышала тяжело и часто, не успевая глотать кислород и насыщаться им.

— Я знаю о них достаточно! — выдохнула она и вновь попыталась вырваться, забившись в его стальных объятьях пойманной птичкой. — Достаточно, чтобы решить для себя, что больше терпеть их не намерена!

— Лена… — с угрозой прошипел он, в глазах загорелся опасный огонек.

— Что — Лена?! — закричала она, ударяя кулачками по его груди и не сдерживая слез, струящихся по щекам. — Вокруг полно мужчин, как и у тебя каких-то шлюх, с которыми я смогу…

— НЕТ! НИКОГДА! — закричал он, прижимая ее к себе. — Ни при каких обстоятельствах ты не сделаешь ничего подобного! Ясно?!

И тут она испугалась. Себя. Своих необдуманных слов. Его реакции на них.

И сжалась в комочек в его руках, тяжело дыша, ртом хватая воздух и не чувствуя насыщения.

— Ты — МОЯ! — яростно прошипел Максим ей в губы. — МОЯ!

И жестко прижался губами к ее губам, глубоко проникая языком в рот, словно стараясь доказать свое превосходство, словно пытаясь грубым поцелуем доказать, что он прав.

Она вначале застыла в его руках, ослепленная, удивленная, напуганная его напором. Затем попыталась оттолкнуть его, надавливая руками на грудь, ударяя по ней кулачками. А когда его яростный поцелуй проник в кровь, наполняя страстью и желанием тело, она обхватила его руками, прижимаясь к нему сильнее и плотнее, и накинулась на его рот с той же яростью и напором, что и он.

Максим отстранился от нее на мгновение. Их тяжелое дыхание смешалось. Обезумевшие и ослепленные желанием и страстью взгляды скрестились в безумной схватке.

— Никогда не повторяй тех слов, — прошептал он ей в губы и вновь набросился на ее рот.

Он подхватил ее на руки и, продолжая жадно целовать, поглощая своим поцелуем, понес ее в спальню.

Она пыталась воспротивиться, но не смогла. Принимая его поцелуи, как должное, и отвечая на них.

Он сорвал пуговицы на ее блузке, обнажая шелковистую кожу, сдвинул в сторону черное кружево бюстгальтера и припал к возбужденному соску, всасывая его в себя и сминая горошинку губами. Лена застонала, подавшись вперед, к нему, источнику наслаждения и сильнее схватила его за плечи.

Его руки скользнули вдоль ее тела, стаскивая с девушки остатки одежды. Настойчивые губы сминали сначала один сосок, затем другой, оставляли влажную дорожку на теле, касаясь чувствительных точек на груди, шее, предплечье.

Он осторожно уложил ее на кровать, подминая под себя. Рука скользнула к ее трусикам, резко стянула их, и горячие пальцы нырнули вдоль сосредоточия ее женственности, провели по нежным складкам. Один палец скользнул внутрь, и Лена со сладостным криком, вырвавшемся из груди, выгнулась ему навстречу. Совершая круговые движения, палец умело скользил внутри нее, вынуждая цепляться за мужское тело, как за источник удовлетворения желания, повисшего на острие ножа.

Максим тяжело дышал ей в шею, спустился губами вдоль ее тела, поцеловал грудь, спустился к пупку и захватил нежную кожу губами, затем зубами. Лена выгибалась ему навстречу, не в силах контролировать возросшую потребность удовлетворения пламени, разгоревшегося внутри нее.

Максим незаметно избавился от одежды и, продолжая целовать ее тело, наклонился над ней. Шире раздвинул ее ноги, устраиваясь между ними, резко прижался к ее губам, глубоко и жестко погружая в рот язык, и одновременно высунул из нее палец, место которому тут же уступило нечто более горячее и пульсирующее.

Лена застонала, неудовлетворенная и жаждущая ласки, завершения пожара, кульминации, дрожи кончиков пальцев и покалывания кожи.

— Ты всегда будешь со мной, — выдохнул Максим ей в губы. — Повтори.

— Я всегда… буду с тобой… — прошептала она, покачивая бедрами и стремясь навстречу удовлетворению своего дышащего огнем желания.

— Я тебя никому не отдам, — прошептал мужчина, с силой прижимаясь к ее рту, одновременно наполняя ее собою, и поглощая губами первобытный крик ее страсти.

Он двигался резко, быстро, настойчиво, и она выгибалась, желая получить все, что он ей собирался дать. А потом вдруг замедлил темп, проникая в нее глубоко, размеренно, монотонно. Застывая на входе и резко проникая внутрь. Она извивалась под ним, приподнимая бедра, царапала кожу спины ногтями, пытаясь прижаться к нему еще сильнее. Максим тяжело дышал, продолжая погружаться в нее с неистовым рвением, глубоко, горячо, до конца. Потом совершил еще один резкий выпад, погружаясь в нее на всю длину, и застонал, тяжело задышал, уткнувшись ей в шею, касаясь губами атласной кожи, и все повторял, как заведенный: