— Сэр Кирен, а у нас в гарнизоне сколько?

— Двести шестьдесят людей, способных драться, — ответил Лис.

— А у Радомора, вы говорили?

— Четыре тысячи, ваша светлость, — сказал Кирен. — Самое меньшее.

* * *

Скоро Небесное Око поднялось над водами озера, и войско Радомора зашевелилось в тумане и длинных тенях разрушенного города. Команда одной катапульты даже снова принялась метать камни.

Рыцари Абраваналя озабоченно следили, как блестит и переливается огнем рассвета гиретское войско в волнах залива. Дьюранд видел, как снуют туда-сюда воины Радомора в тенях. Вот солнце заблестело на шлемах у далеких Врат Арфистов.

Молодой рыцарь в отчаянии прикрыл глаза.

— Нам ни за что не подвести войско достаточно близко. Там тысячи глаз!

Ламорик приподнял бровь.

— Помнишь первый день на стенах? Как все лучники норовили меня пристрелить, стоило мне голову высунуть?

— Ну, помню.

— Мы с Конзаром задумали небольшое представление. Кон нашел человечка, который… да вот и он!

На парапет, стараясь пригибаться как можно ниже, поднялся замызганный простолюдин.

— Мастер Торольд, — представил его Ламорик.

Белые зубы сверкнули в улыбке.

— Все готово, ваша милость.

Ламорик кивнул.

— Мастер Торольд из Хайшильдса. С рудников.

— С медных копей, ваша милость, — поклонился человечек. — И едва ли заслуживаю, чтобы меня величали мастером.

— Он в городе только с последней Кровавой Луны. Как ты там сказал? Твои свекры торговали шерстью?

Насколько удавалось разобрать сквозь грязь, Торольду было лет сорок-пятьдесят.

— Да, ваша милость. — Он подмигнул и стянул с себя шапку. Лицо его покрывали мелкие морщинки, короткие волосы на голове завивались кудряшками. — Приятно трудиться под открытым небом. Уж сколько я провел, копаясь под землей.

— Его жена и дочери сейчас в Расписном Чертоге. Теперь они все рыцари.

Дьюранд медленно кивнул.

— Отправив тебя, сэр Дьюранд, в озеро, я послал мастера Торольда трудиться в нашей северной башне, — сообщил Ламорик.

Дьюранд не увидел в его словах никакого смысла.

— Укрепить стены, ваша светлость?

— Наоборот. Мастер Торольд со своими добровольцами подкапывал стены. Теперь все сооружение держится на паре подпорок.

— Именно так, — подтвердил Торольд. — Сдается мне, мы вытащили все, что могли, рискуя обрушить башню себе же на голову. Теперь ее и ребенок завалит… Ждем приказов, ваша милость.

Жавшиеся к бойницам рыцари жадно смотрели на залив. Казалось просто невероятным, что до сих пор никто не поднял тревогу.

Ламорик медленно, очень медленно обнажил Меч Правосудия.

— Валите, мастер Торольд. Не то они в любой миг заметят наших.

* * *

Двести человек во дворе смотрели, как из ямы, вырытой под северной башней, поднимается столб дыма. Они знали: враг может напасть в любую минуту. Люди в каменной чаше внутреннего двора повторяли молитвы и старинные песни: «Рассветное благодарение», «Молодые принцы» и «Слава Небесным Владыкам».

Костер горел уже целый час, и целый час воины нервно сжимали рукояти мечей. Однако подпорки держались, и Торольд в волнении расхаживал взад-вперед, не находя себе места. Дьюранд присел рядом с ним, когда мастер в сотый раз заглянул в горящую печь.

— Долго еще, мастер Торольд?

— Там тысячи тонн держатся на нескольких обугленных палочках. Жизнью клянусь.

Он обернулся на башню Гандерика. Его жена и дети сидели там, в Расписном Чертоге, среди прочих детей и женщин.

Дьюранд сжал ему руку.

— Я знаю.

* * *

— Сэр Дьюранд! — Передаваемый по людской цепочке шепот призвал молодого рыцаря на стены, где остальные предводители гиретцев все так же вглядывались на юг.

Дьюранд кивнул и, оставив подрывника, протиснулся через ряды мрачных солдат на лестницу, что вела вверх. Очередной вражеский снаряд сотряс башню так, что ее всю зашатало. Дьюранд припал к камням, чтобы не упасть, и в конце-концов разыскал Ламорика. Тот стоял, пригнувшись, рядом с капитаном.

— Радомор заметил баронов, — ровным голосом произнес Конзар.

— Тогда… выходит, я опоздал, — выдохнул Дьюранд.

У Ламорика побледнели губы.

— Вон там гонцы скачут от батальона к батальону. Наверное, что-то увидели.

Армии Гирета до Бейндрола оставалась еще добрая тысяча шагов.

— Он уже занял оборону? — спросил Дьюранд.

Конзар покачал головой, глядя на полосу прибрежных песков. Глаза его сверкнули.

— Ага! А вот и разведчики Саллоухита.

— Теперь — или никогда, — проговорил Дьюранд. Если упрямая северная башня так и не упадет, Радомор бросит все свои силы против войска Гирета.

Прибрежная полоса внезапно вспыхнула, словно воды вдруг взяли и выпрыгнули на берег. Донесся отдаленный гром копыт. Воины Гирета — ряд за рядом — выезжали на берег, мчась между перевернутых лодок.

Пока Дьюранд пытался прикинуть расстояние и отгадать, что будет дальше, со двора внизу донеслись громкие крики. Сперва Дьюранду показалось, будто в северном углу возникла какая-то драка. Но это была не драка. Это был Торольд. Сжимая в руках киянку, рудокоп вырвался из толпы. Несколькими быстрыми шагами он преодолел расстояние до пылающей ямы и скрылся в языках пламени под башней.

Дьюранд остолбенел — замер прямо на глазах тысячи ирлакских лучников.

Стрелы свистели мимо него — он не замечал ни их, ни сдавленных ругательств товарищей по оружию.

На берегу озера всадники обгоняли неровные ряды пехотинцев. Щиты и попоны всех цветов радуги горделиво сообщали о титуле и имени их владельцев: воинов со всех уголков Гирета.

— Вниз, болван! — прикрикнул Кон.

И тут северная башня обрушилась — где-то в ее пылающих недрах Торольд сделал свое дело. Люди на укреплениях вцепились в камни кладки, когда могучая башня оторвалась от поддерживающих ее стен и с грохотом завалилась во внешний двор. За тысячи лет берега Сильвемера еще не слышали подобного шума. К небесам взвились столбы пыли, камни под ногами защитников крепости пошатнулись.

Дьюранд оскалил зубы и бросил последний беглый взгляд за стены, туда, где гиретские рыцари пустили коней вскачь к мосту через Бейндрол. А затем вместе с половиной собравшихся на стенах ринулся вниз, в бурлящий котел внутреннего двора.

— Сомкнуть щиты! Передние ряды — на колени! — взревел Конзар.