Но если обратиться к курсам экономической теории, то выяснится, что в них в подавляющем большинстве реализован финансово-счётный подход, при котором главное занятие «учёных»-экономистов — считать деньги и анализировать их обращение, не вдаваясь в рассмотрение генерации обществом запросов на природные блага и продукцию и не вдаваясь в рассмотрение организации производства и сбыта («рынок всё отрегулирует сам»). Вследствие этого в современном экономическом образовании жизненно состоятельна только математическая и бухгалтерская составляющая.

Экономическое образование не даёт представления об обусловленности экономической деятельности природно-географическими, биосферными, этическими и социокультурными факторами внеэкономического по их сути характера. В силу этого те представления о сугубо экономических закономерностях, якобы не обусловленных внеэкономическими факторами, которые даёт современное экономическое образование, оказываются далеко не во всём и не всегда работоспособными. Проистекающая из этого весьма ограниченная работоспособность экономических теорий и развитых на их основе математико-экономических моделей даёт основание к тому, чтобы высокопоставленные экономисты регулярно делали признания типа:

● «Я больше не понимаю того, относительно чего я думал, будто хорошо это знаю. И я также не знаю, что мне сейчас думать» (Мартин Вольф, главный экономический обозреватель газеты Financial Times, — реакция на первые удары кризиса 2008 г.);

● «Экономические теории невинного обмана» (название последней книги американского макроэкономиста-практика, советника президентов Рузвельта и Кеннеди — Дж. К. Гэлбрейта).

Но то, что объективно существует, — всегда субъективно познаваемо. Значит несостоятельность экономической науки следствие методологической нищеты учёных в области анализа и проектирования экономической деятельности. Например, так звучит одно из признаний: «Мне кажется, никогда ещё не было такой массовой потребности осмыслить своё прошлое, какая наблюдается у людей сейчас. Наше прошлое загадочно. Оно загадочно не столько по фактам, которые когда-нибудь ещё и ещё вскроются, а психологически. Для меня это именно так. Фактов мне хватает. Я сыт ими по горло. Я нищ методологически. (Если человек нищ познавательно-методологически — первый приоритет обобщённых средств управления, то его можно утопить в море фактов и тем самым сделать недееспособным в жизни, а можно им манипулировать, подсовывая одни факты и скрывая другие. — Авт.). Факты не могут объяснить для меня самого главного — психологии людей. Забираясь назад, вглубь, каждый из нас останавливается в том пункте, далее которого ему идти уже невозможно; молодым людям проще — они идут налегке, не обременённые соучастием. Я говорю о соучастии не криминальном. Молекулярный уровень анализа позволяет мне рассматривать соучастие даже в мыслях. “Это было при мне, и я был с этим согласен”, — вот что я имею в виду. Вот пункт, подле которого замедляется шаг, когда мы бредём назад, в собственную жизнь. Подле этого пункта мы занимаем круговую оборону и отстреливаемся до последнего патрона, потому, что последний бережём для себя» (Моисей Израилевич Меттер, литературное эссе «Пятый угол», журнал «Нева», № 1, 1989 г.).

Современная общеобразовательная школа ориентирована не на формирование личностной культуры самостоятельного познания объективной реальности школьниками и развитие творческого потенциала на благо общества, а на загрузку в их психику того или иного набора фактов и стереотипов осознанного к ним отношения.

Однако современная общеобразовательная школа ориентирована не на формирование личностной культуры самостоятельного познания объективной реальности школьниками и развитие творческого потенциала на благо общества, а на загрузку в их психику того или иного набора фактов и стереотипов осознанного к ним отношения. Потом эту традицию продолжает высшая школа, ограничиваясь освещением вопросов гносеологии в трудах философов прошлых эпох, но не давая представления об организации психической деятельности личности, позволяющей человеку эффективно познавать и созидать индивидуально и коллективно. И потому не надо удивляться, что общества не властны над своею хозяйственной деятельностью.

Общество — множество людей — порождает множество индивидуальных и групповых интересов. В этом множестве интересов есть конфликтные друг с другом интересы. Но главная проблема современности в том, что общество генерирует и самоубийственные для него интересы — конфликтующие с социокультурными (включая экономические), этическими и биологическими закономерностями, обуславливающими его устойчиво-бескризисное развитие в преемственности поколений в гармонии с природной средой. Это приводит к необходимости управления процессами реализации множества интересов.

«Множество интересов» по-гречески — «политикос». Соответственно задача курса политологии — дать представление об организации процессов управления реализацией этого множества интересов в практической политике так, чтобы обеспечить устойчиво-бескризисное развитие общества в преемственности поколений в гармонии с природной средой.

Понятно, что если нет социологии, которая давала бы представление об объективных биологических, социокультурных, этических и сугубо экономических закономерностях бытия человеческого общества, то не может быть и адекватной жизни и потребностям общественного развития политологии. Но кроме того, что социология должна дать для построения политологии представление об этом комплексе взаимосвязанных закономерностей, управлению как таковому во всех его проявлениях также свойственны объективные чисто управленческие закономерности.

При этом необходимо понимать: теории управления задают структуру постановки и решения управленческих задач. Они отличаются друг от друга архитектурой такого рода структур и потому также по-разному эффективны. Соответственно политология, построенная на основе дефективной в каких-то аспектах теории управления, не позволит обеспечить благоденствие общества даже в том случае, если будет опираться на адекватные жизни социолого-экономические теории. По нашему мнению, наилучшую структуру постановки и решения разного рода управленческих задач в аспекте универсальности её применения предлагает достаточно общая теория управления (ДОТУ), о которой мы говорили выше.

Итак, если с таких позиций смотреть на жизнь общества, то его юридическая система — один из инструментов управления. Соответственно, всякое законодательство содержит в себе несколько компонент разного управленческого назначения:

● Стандартное управление по господствующей над обществом концепции организации его жизни в преемственности поколений как единого организма.

● Разрешение конфликтов частных управлений в рамках действующей концепции управления.

● Защиту управления по господствующей концепции управления от попыток проникновения в это общество управления по чуждым концепциям управления, не совместимым с господствующей.

● То, что можно назвать «юридическими шумами», — логически противоречивые законы и законы, положения которых невозможно однозначно соотнести с жизнью. Они являются одним из генераторов злоупотреблений властью и снижают качество государственного управления, сея правовой нигилизм и в обществе, и в государственном аппарате.