Особенно если Джессоп успел разложить взрывчатку.

Миновала целая вечность, пока не появился констебль в штатском, чтобы записать мои показания. Сидя в пустом трейлере, я убивал время, восстанавливая события на ступенях больницы и пытаясь представить, как это могло обернуться в том или ином случае. Шея и плечи болели от напряжения в ожидании грохота взрыва. Однако пока все было тихо. Когда я наконец подписался под своими показаниями, мне сообщили, что пришлют кого-нибудь проводить меня через внешнее кольцо оцепления и я смогу уехать. Прошло пятнадцать минут, никто не приходил, и я, устав глядеть в потертые стены трейлера, решил выйти на улицу. Никто не обратил на меня внимания, когда я открыл дверь и спустился по откидным ступенькам. Однако в воздухе буквально висело напряжение. Я приехал в больницу днем, а пока сидел в трейлере, успело стемнеть. Перед зданием расставили прожектора, и в их свете фасад казался огромной театральной декорацией.

Фургон Джессопа до сих пор стоял около лестницы, слишком близко к зданию, чтобы полиция подходила к нему. Его дверца так и была распахнута, словно напоминая о том, что тут произошло.

– Доктор Хантер!

Я повернулся. Ко мне подходил Уэлан. Я напрягся, ожидая новых упреков.

Но силы, похоже, оставили его. За несколько последних часов инспектор постарел лет на пять. Я понял, что он, вероятно, ощущает себя таким же бесполезным, как и я. Детективное расследование превратилось в подобие армейской операции. Уэлану оставалось только сидеть на заднем сиденье, пока машину вели другие.

– Я не знал, здесь ли вы еще, – побормотал он. – Послушайте, насчет того, как я себя вел. Возможно, я…

Земля вдруг вздрогнула с тяжелым грохотом, от которого сердце на мгновение замерло в груди. Через секунду она дернулась сильнее – так, что трейлер у меня за спиной покачнулся на рессорах. Я пошатнулся и врезался в Уэлана. Фасад Сент-Джуд словно съежился, а с окон послетали щиты, которыми они были заколочены. Один такой щит ударил в бок фургона Джессопа, едва не опрокинув его. А вскоре все заволокло облаком пыли.

Воздух заполнился воплями автомобильных сигнализаций. Кирпичи и камни сыпались на землю с грохотом, какой производит падающий на жестяную крышу град. Люди вокруг нас вскакивали, потрясенно глядя в сторону больницы.

Уэлан обессиленно прислонился к железному борту трейлера:

– Нет…

Когда облако пыли осело, больше половины здания Сент-Джуд превратилось в груду обломков.

Первое тело извлекли из-под развалин за несколько минут до полуночи.

Спасательная операция началась прежде, чем успела осесть клубившаяся над обломками пыль. Пожарные с суровыми лицами пытались расчистить проход, используя для этого инструменты и оборудование. Привезли и расставили новые прожектора – взамен разбитых во время взрыва, и в лучах их голубого света все казалось словно изваянным из льда.

Старая больница получила смертельную рану. Пространство перед ней было усеяно обломками кирпича, битым стеклом и деревянными щепками. Взрыв полностью уничтожил одно из крыльев здания вместе с чердаком, на котором нашли Кристину Горски, и замурованной камерой. Остальная часть здания, включая главный вход, устояла и даже сохранила крышу, однако на деле остались лишь наружные стены, а внутренние стены с перекрытиями обрушились, превратив интерьер в бесформенное месиво битого камня и штукатурки. Окна зияли черными провалами.

В первые минуты после взрыва царило полное замешательство. Стоило грохоту рушившихся конструкций стихнуть, как Уэлан сделал несколько неуверенных шагов по направлению к зданию, но остановился, когда пыль осела настолько, чтобы стало видно масштаб разрушений.

– Господи…

В ушах все еще звенело, а в воздухе витал едкий запах взрывчатки; я ощущал его даже во рту.

– Я могу чем-нибудь помочь?

Уэлан посмотрел на меня так, будто не мог вспомнить, кто я такой.

– Стойте здесь. – И бросился к группе полицейских.

Не обратив внимания на его приказ, я направился к развалинам, но меня схватил за руку полицейский в бронежилете.

– Эй! Вы куда?

– Помогать.

– Отойдите за машины и оставайтесь там!

Он был прав, понял я, отодвигаясь, чтобы пропустить еще одну группу полицейских. Я вряд ли мог чем-либо помочь здесь. Пошатываясь, я вернулся к трейлеру.

В отличие от меня все вокруг действовали вполне целеустремленно. Вокруг бывшей больницы восстановилось некое подобие порядка. Вдалеке уже слышались сирены пожарных машин, и звук их быстро приближался. Я присел на ступени откидной лестницы трейлера, глядя на разрушенную больницу. Перед ней все еще стоял на спущенных шинах фургон Джессопа, весь засыпанный пылью и мелкими обломками. Дверца висела теперь на одной петле, а в разбитом ветровом стекле торчал фанерный щит, сорванный взрывом с какого-то окна.

Меня мутило. Я не верил, что Джессоп пойдет на это. Вопреки всему продолжал надеяться на то, что подрядчик позволит уговорить себя сдаться или хотя бы освободить Уорд.

Облако пыли начало рассеиваться, когда мой взгляд привлекло движение над уцелевшими стенами. Из-под крыши поднимались в ночное небо какие-то темные завихрения. Только бы не пожар, думал я с замиранием сердца. Потом ветер отнес остатки пыли в сторону, и я понял, что это не дым.

Уцелевшие летучие мыши покидали Сент-Джуд.

С наступлением ночи спасательная операция превратилась в четко отлаженный процесс. Я с удовольствием помог бы, но все мои предложения решительно отвергались. Однако никто не приказывал мне уезжать, так что я оставался ждать. Полиция и пожарные посовещались над разложенными чертежами здания, и спасатели в касках потянулись внутрь через зияющий проем главного входа.

Вскоре после этого явился Эйнсли в сопровождении высокого мужчины в штатском. Мужчине было лет тридцать пять, и шел он с видом человека, внезапно попавшего в кошмарный сон. Прежде я ни разу не встречался с мужем Уорд, но сразу понял, что это он.

Достаточно было одного взгляда на его лицо.

Примерно через час на крыльце у главного входа возникло какое-то оживление. Дверь выбило взрывной волной, и теперь вход зиял подобием пасти с вышибленными зубами. Крики доносились откуда-то изнутри здания. При виде санитаров, спешивших ко входу с пустыми носилками, я вскочил.

Когда же они вышли обратно, на площадке перед входом воцарилась тишина. Я стоял слишком далеко, чтобы рассмотреть детали, но фигура на носилках была укрыта с головой. Да и походка носильщиков свидетельствовала о многом. Они двигались в лучах прожекторов, на фоне массивных каменных колонн, и вся эта процессия выглядела почти театрально.

Я заметил Уэлана – тот стоял недалеко от меня и мрачно наблюдал за происходящим. Я не видел инспектора почти с самого момента взрыва. Когда я приблизился, он молча посмотрел на меня.