Мы уже рассказывали — после того, как Геринг был смещен со всех постов, а Гитлер остался в обреченном Берлине, Гиммлер чувствовал себя без пяти минут лидером рейха, фактически главой правительства. Но 30 апреля командующий флотом гросс-адмирал Дениц получил радиограмму от Бормана: Гиммлер был объявлен изменником, и против него требовалось действовать «молниеносно и с несгибаемой твердостью». Дениц смутился: попробуй-ка действовать «с несгибаемой твердостью» против рейхсфюрера СС! Во исполнение приказа он все-таки поехал к Гиммлеру, расположившему свою ставку в Любеке. Тот даже не сразу принял гросс-адмирала. Долго заставил ждать в приемной — пускай почувствует, кто становится хозяином положения. Да и сам Дениц ограничился лишь вежливым вопросом: соответствует ли действительности, что Гиммлер пытался через шведов связаться с Западом? Рейхсфюрер ответил — нет, не соответствует, и Дениц счел за лучшее удовлетвориться.

Но вечером того же дня пришло сообщение, что Дениц назначен преемником фюрера. Теперь уже он вызвал к себе Гиммлера. Предпринял меры предосторожности, окружил дом отборной командой верных моряков. Когда рейхсфюрер приехал и гросс-адмирал зачитал ему радиограмму, тот побледнел, задумался. Но быстро совладал с собой, поздравил Деница и спросил: «Разрешите мне быть вторым лицом в государстве?» Ответ был отрицательным. Командующий флотом тактично объяснил, что будет создавать «аполитичное» правительство.

Все радужные надежды обвалились одним махом, и Гиммлер понял, что ему придется худо. Вчерашние соратники с удовольствием пожертвуют им, выдадут победителям. Он решил скрыться, пробраться в родную Баварию. Используя возможности своих служб, обзавелся безупречными документами. Сбрил усы, переоделся в рядового полицейского, нацепил черную повязку на глаз. 21 мая на английском КПП между Гамбургом и Бремерхафеном, по иронии судьбы, стояли русские солдаты, то ли из пленных, то ли из «Остгруппен», перешедшие в британскую армию. Мимо катился поток беженцев. Показывали солдатам какие-нибудь рваные бумажные справки, а у большинства документов не было вообще, и их пропускали.

Гиммлер же предъявил новенькие, непотрепанные корочки. Это вызвало подозрение. Его задержали, обнаружили маскарад с завязанным глазом. Неизвестного отправили в лагерь. Возможно, дело еще обошлось бы, мало ли кого задерживали на КПП? Но нервы у рейхсфюрера не выдержали. Он потребовал встречи с комендантом и объявил: «Я — Генрих Гиммлер, имею важное сообщение для фельдмаршала Монтгомери».

Вместо Монтгомери ему пришлось разговаривать с сотрудниками контрразведки. Его обыскали, переодели на всякий случай. 23 мая приехал из штаба Монтгомери полковник контрразведки Мэрфи. Поинтересовался, обыскали ли у арестованного полость рта. Оказалось, что нет, удовлетворились, найдя ампулу с ядом в кармане. Когда при повторном обыске Гиммлеру приказали открыть рот, он разгрыз спрятанную там другую ампулу и ушел из жизни…

В последний день жизни Гитлера, 30 апреля 1945 г., когда в число изменников попали и Геринг, и Гиммлер, Кальтенбруннер получил назначение главнокомандующим войсками Альпийского района. Но он сразу же занялся не налаживанием обороны, а организацией госпиталя в гостинице «Ам зее». Среди раненых он устроился сам под чужим именем и забинтовав лицо. Предстояла пластическая операция. Но он испугался. То ли предательства персонала госпиталя, то ли самой операции. Ранее уже отмечалось, что он дико боялся даже зубных врачей. В панике он сбежал в горы, спрятался в какой-то хижине. Там его и задержал американский патруль. По одной версии, его выдал собственный адъютант, по другой — Скорцени в обмен на жизнь и свободу.

Кальтенбруннер был доставлен в Нюрнберг. Рыдал, впадал в истерики. По заключению американского тюремного психиатра Джилберта, причиной был обыкновенный страх. На этой почве Кальтенбруннера хватил мозговой удар. Не сильный, а врачи у американцев были хорошие, Кальтербруннера вылечили. Он был приговорен к смертной казни. 16 октября 1946 г. его повесили вместе с Риббентропом, Кейтелем, Розенбергом, Франком, Фриком, Штрейхером, Зейсс-Инквартом, Заукелем и Йодлем. Лей повесился в камере до начала процесса. Геринг сумел получить через кого-то яд и отравился накануне казни.

Гесс, Редер и Функ были приговорены к пожизненному заключению, Шпеер и Ширах получили по 20 лет, Нейрат — 15, Дениц — 10. Шахта, Папена и Фриче суд оправдал. Приговором Нюрнбергского трибунала СС, СД, гестапо и руководящий состав нацистской партии были признаны преступными организациями.

Его не зря называли «лисой». Поняв, что звезда Гиммлера закатилась, Шелленберг немедленно бросил шефа, предоставив ему барахтаться, как хочет. Начальник разведки СД сумел примазаться к правительству Деница, влез в сотрудники министерства иностранных дел. А первым делом подсуетился получить полномочия от новой власти, чтобы удрать в Швецию — якобы для переговоров об интернировании германской группировки в Норвегии на шведской территории. Но уже через день грянула общая капитуляция, нужда в таких переговорах отпала, и Шелленберг остался в нейтральной стране «гостем» Бернадота.

Хотя его потуги выйти сухим из воды оказались тщетными. Союзники потребовали его выдачи, а шведы даже не пытались спорить, спровадили его к англичанам. Западным разведкам он выложил все известные ему секреты. К Нюрнбергскому процессу его привлекли в качестве свидетеля, а сам он попал на скамью подсудимых лишь в 1948 г. вместе с второстепенными нацистскими руководителями — Ламмерсом, Вайцзеккером, фон Крозигом и др. Формально суд учел его попытки помочь судьбе пленных и заключенных в конце войны, независимо от мотивов. А реально учли его предельную откровенность перед англо-американскими спецслужбами. Поэтому он получил самый маленький срок, 6 лет.

Шелленберг в британской тюрьме тяжело заболел, перенес операцию. А срок заключения ему зачли со времени ареста в 1945 г. В июне 1951 г. он вышел на свободу. Но на родину он возвращаться не желал. Знал за собой весомые преступления, за которые его могло привлечь к ответу новое правительство Германии. Да и западным разведкам он рассказал слишком много. Опасался, что с ним сведут счеты бывшие коллеги. В затруднениях, куда же ему податься, он обратился к давнему знакомому, начальнику швейцарской контрразведки Роже Массону. Тот вошел в положение, пожалел и пристроил Шелленберга под Лозанной, обеспечив ему наблюдение хирурга.

Но когда про гостя узнали федеральные и кантональные власти, им это очень не понравилось. Швейцария на войне колоссально погрела руки. В сейфы ее банков перетекла значительная часть ценностей, награбленных нацистами, вплоть до переплавленных в слитки зубных коронок казненных. А проживание в стране высокопоставленного эсэсовца могло привлечь к Швейцарии внимание общественности, породить соответствующие слухи. Шелленберга выдворили вон. Он поселился в Италии, в городке Палланца. Бедствовал, не имея никаких источников доходов. Перебивался случайными подачками от прежних друзей, от своих бывших агентов. Но больше всего Шелленберг страдал от того, что никто им не интересуется как «супершпионом».