– Хах, – кашлянул Алтасар. – Всю жизнь думал, что я крутой бизнесмен? Зря. Я ничего не стоил. Я не мог заработать ни копейки. Когда ты родился, я…

Алтасар прервал свой рассказ, бросил тяжелый взгляд на кровать, затем на окно. Он стоял, прямой, вытянутый, как струна, и совсем чужой. Сходство с отцом рассеялось в одно мгновение.

– Ты придумал Алтасара, чтобы он помог тебе? – спросил Леша тихо. – Он был твоим помощником в бизнесе?

– Нет. В ту ночь, когда ты родился, я придумал Люка Ратона. Я поклялся, что никогда не стану таким, как моя мать, не возьму ее проклятый дар, но я был один, без работы и с ребенком. И я решился.

– Люка Ратона? – прошептал Леша.

– О, этот парень был гением. Он мог, – Алтасар дернул губой, и обожженная часть лица исказилась вспышкой боли, – мог зайти в любую дверь. Он был изобретателен. Умен. Хитер. Он был лучшим. Он был моим верным слугой, но с каждым годом мне хотелось всё большего. И Люк Ратон был рядом. Ему нужны были мальпиры. Мальпиры, делающие его сильнее. И я создавал мальпиров, хотя знал, что это запрещено. И однажды я потерял контроль.

– Контроль?

– Люк Ратон хотел быть свободным. Хотел быть мной, а не служить мне. Сдерживать его было всё труднее. И тогда я сделал единственное, что мог. Я создал последнего мальпира и разрешил Алтасару завладеть моим телом и увести меня в Лимбо. Туда, где Люк Ратон никогда меня не найдет, потому что эти воспоминания закрыты от него навсегда. И туда, где он никогда не достанет твою мать. Я писал книгу про Люка Ратона четырнадцать лет. И тогда, когда случился пожар, я написал последнюю главу. Я не хотел, чтобы Ратон сбегал в Эль-Реаль, но всё-таки написал про это. Я ничего не мог поделать. Эта история писала меня, а не я.

– Елена, – прошептал Леша, – если она была в книге, если сбежала с Алтасаром, значит, она тоже… эскрит?

– Я не должен был этого делать, – глухо проговорил Алтасар. – Когда твоя мать умерла, я был в порядке. Но потом почему-то решил, что мы должны быть вместе, что я больше не встречу такую, как она. Елена из Альто-Фуэго была ее тенью. Как я ни старался, я не мог дать ей той живости, что была в твоей матери. Не мог восстановить ее тембр голоса, манеру смеяться, петь, носить странные платья. Я забыл, что я не бог, а всего лишь идиотский инсептер! Не творец, а ремесленник!

Алтасар закрыл лицо узловатыми руками и беззвучно заплакал.

– И что было дальше? – спросил Леша, не решаясь подойти ближе.

– Я не учел одного. Люк Ратон был частью меня. Я его придумал. И неудивительно, что мы с Люком хотели одну и ту же женщину. Только у него на пути стоял я. И ты.

– И ты создал мальпира.

– В последний раз. Я создал Алтасара, самого сильного и хитрого, и позволил ему занять мое тело. Тот пожар. Ты помнишь пожар? Конечно, помнишь. Это случилось тогда. Год назад.

– Почему ты отправил меня на Кипр? – выкрикнул Леша, захлебываясь в резком, внезапном потоке слез. – Почему не звонил? Я целый год был один! Ты был мне так нужен, ты…

Леша повторял эти слова, комкая край футболки.

– Потому что это уже был не я! – рявкнул Алтасар.

– Зачем тогда заставил вернуться?

– Я сразу понял, что произошло, – сказал Алтасар. – Сразу, когда увидел тебя в больнице. Ты принюхивался. Ты не помнишь, но пожар мерещился тебе. Я знал, что через год, когда тебе исполнится пятнадцать, всё уже не будет по-прежнему. Но на этот год я хотел оградить тебя от всего. Ты уехал к морю. Море помогает забыть об огне.

– Но я вернулся.

– Да. Больше всего я боялся, что мир Эскритьерры затянет тебя в чужой стране, где некому помочь, а я потеряю себя окончательно. И я отправил тебя в школу – единственную в Москве, где четыре ключевых зоны. Школу, в которой, я знал, всегда были акабадоры. Я верил, что они помогут.

– Что за договор ты заключил с Ратоном?

– Я смог спасти себя, – Алтасар кашлянул, – но не тебя. Разве мог я утащить тебя в Лимбо? И тогда я взял с Люка Ратона слово, что он не откроет тебе, кто он такой. Не скажет тебе сам.

– А что взамен? – прошептал Леша.

– Взамен я не буду искать его в Эль-Реале.

– Но тогда Альто-Фуэго погибнет! – выкрикнул Леша. – Все погибнут! Как команданте Лестер!

– Такова цена, – отрезал Алтасар.

– Мне не нужна такая цена! – Леша плакал. – Пусть этот город ничего для тебя не значит, но для меня он… словно связь с моей семьей! С семьей, которой у меня не было! Команданте Лестера создала моя бабушка, он не должен был умереть!

– Лестер – не человек, а эскрит.

– А я? – крикнул Леша. – Ты знал, что морочо умрет, если умрет его город?

– Нет, – глухо ответил Алтасар.

– Пусть! – сказал Леша, не выслушав его оправданий. – Пусть Люк Ратон забирает свою свободу! Пусть получает, что хочет! Ты не останешься в Лимбо!

– Я бы мог дать ему свободу, – рявкнул Алтасар, – но не стал. Если Ратон получит свободу, всё инсептерское сообщество будет под угрозой. Он одержим властью! Он захочет, чтобы инсептеры подчинялись эскритам, а не наоборот! Я знаю!

– Да и пусть! – расхохотался Леша. – Инсептеры и так используют эскритов, как рабов! Пойдем!

Леша подбежал к Алтасару.

– Не подходи! – мальпир выставил руку вперед, но Леша не послушался.

Он наконец посмотрел на того, кто лежал на кровати. Бескровные губы, распахнутые голубые глаза, спутанные медные локоны на примятой подушке.

– Мама, – прошептал Леша. – Мамочка!

Женщина захрипела и протянула тонкие, прозрачные руки.

Усилием воли Леша оторвал от нее взгляд.

«Нет, это не мама! Твоя мама умерла!».

Он выхватил стило и легким, уверенным росчерком создал портал.

И, пока Алтасар не успел опомниться, Леша прыгнул на него, увлекая в черноту перехода между мирами.

– Эль-Реаль! – крикнул Мышкин.

«Я верну тебя, папа, я тебя верну!»

Порыв зимнего ветра ударил по щекам хлестко, как армейский ремень. Леша открыл глаза. Небо было так близко, что казалось, его можно пощупать. Внизу плясали новогодние огни.

Мышкин не сразу понял, что на этой крыше, крыше «Ритц Карлтона», он уже раньше бывал. Именно откуда он прыгнул в портал после бегства из «Живаго». Только сегодня бар был пуст – ни гостей, ни девушки-хостес.

Удивительно, как распорядилась судьба, подумал Леша. Создав портал, он подумал просто – «Эль-Реаль». Ключевая зона могла сработать как угодно. Но сработала именно так.

Люк Ратон балансировал на стеклянном ограждении. Ветер трепал его волосы и капюшон толстовки. На улице был минус, но Ратон не мерз.