— Какие впечатления? — поинтересовался сотрудник ГРУ, когда мы вышли из здания.

— Самые положительные, — хмыкнул я.

И какие ещё они могут быть, промолчал, когда чувствую, что события в самое ближайшее время будут развиваться стремительно и, быть может, диковинно. Шкурой ощущаю, что нахожусь в эпицентре будущего научно-технического, скажем так, прорыва, похожего, возможно, на термоядерный взрыв. И это прекрасно: очистим планету от нечисти и вперед, к хрустальным звездам! М-да. Единственное, что смущает, так это вопрос: почему выбрали меня в качестве свидетеля возможного успеха отечественной науки? Кто ответит? Задавать этот вопрос полковнику ГРУ я не стал. Он преследовал некие свои цели, прикрываясь версией о «кроте», и поэтому вести с ним разговоры о душе было бы опрометчиво.

Пройдя по вечерней территории НИЦ, я и товарищ Фаст оказались у небольшого старенького здания. Наш готель для дорогих гостей, пошутил сотрудник разведки. Через несколько минут мне выдали ключ от комнаты на первом этаже, куда я и направился для нужного сна.

— Подъем в семь, — предупредил полковник.

Комната была рассчитана для неприхотливого командировочного: столик с графином и стаканом, стул, койка с казенным бельем. Я выглянул в открытое окно на темнеющие деревья. Звезды только начинали проступать на небе, похожем на тяжелый театральный бархатный занавес. Что за этим занавесом? Кто режиссер этой постановки под названием «Жизнь». Космический мировой разум? БОГ в различных обличиях? Или ТО, что непостижимо для нашего сырого умишка?

Я упал на койку и уставился на выбеленный потолок. Кто бы мне толком объяснил, что делаю в этой дыре, где занимаются проблемами внеземной технологии? Эх, жизнь наша, то ли сон, то ли явь! И, потянувшись, как в детстве, смежил, прошу прощения, веки. Поскольку находился в незнакомом месте, сон был чутким и настороженным. Тем более не покидала уверенность, что вот-вот должны произойти некоторые события, могущие дать ответы на текущие вопросы. И не удивился, когда услышал за окном легкие шаги. Они могли принадлежать только одному человеку — Анечке. Неужели девушка решила потанцевать в местном ДК, а после посидеть на парковой лавочке с определенными целями?

— Тсс, — сказала она, увидев меня в окне. — Прыгай лучше в окно, попросила странным голосом; лицо было встревоженным, как птицы в сумрачных небесах.

— Я боюсь, — пошутил.

Когда оказался рядом с ней, то понял, что девочка находится в странном состоянии, будто её напугали.

— В чем дело? — взялся за ломкие плечи.

— Дед нашел решение, — прошептала.

— Какое решение?

— По реактору античастиц.

— Поздравляю. Можно я тебя поцелую?

Девочка протестующе вскрикнула. Я развел руками — тогда в чем дело? Получив ответ, понял, ситуация усложняется до такой степени, что о последствиях лучше не думать.

— А почему я должен тебе верить, милая моя? — спросил, выслушав сбивчивое объяснение.

— Ты веришь Фасту, да? — взглянула неприятным самовлюбленным взглядом.

— Я этого не говорил.

— Это плохие люди, — проговорила убежденно. — Они хотят использовать разработки деда в своих интересах. У них будет власть — власть над всем миром!

— Таки над всем миром? — рассмеялся в голос

— Да, черт! — капризно топнула тростниковой ногой. — Дима, ты думаешь, я сумасшедшая?

— Ага, — не спорил я.

Итак, что мы имеем? Теплую ночь, желтую грустную луну, горькую полынь и полубредовую девочку утверждающую, что создание реактора античастиц для всех нас пойдет не во благо.

Я остановил Анечку у столба с фонарем и внимательно глянул в её глаза, пытаясь заметить в них разряды безумия. Ничего не увидел, кроме испуга и растерянности.

— Хорошо, — осторожно проговорил я. — Почему бы Алексею Алексеевичу не закрыть проект?

— Он ученый, — просто ответила и пояснила, что дед ничего не хочет слушать. Он одержим идеей прорыва в Пространство-Время и не понимает, что его убьют сразу, когда он выдаст полноценный реактор античастиц.

— М-да, — задумался я. — Откуда ты об этом знаешь, Анечка?

Надо ли говорить, что ответа не получил. Создавалось впечатление, что кто-то из нас двоих помешался — и крепко это сделал. Или употребил наркотическую дурь. Или все происходящее только сон?

— А почему ко мне пришла? — задал очередной вопрос. — Я ведь человек Фаста?

И тут девочка проговорилась:

— Они назвали тебя.

— Кто такие «они»? — зевая, спросил. Вот так всегда: надеешься на слюнявые поцелуйчики и радость общения, а получаешь бредовые измышления малолетней дуры.

? Они,? повторила и посмотрела в небо.

Я тоже туда глянул и ничего не увидел, кроме звезд, разумеется.

Короче, более бестолковой и сумбурной ночки я не проводил в своей жизни. Рядом находилась сексуально-приятная девица, однако я не только не мог сказать ей вечных слов любви, о большем я вообще умолчу, но и чувствовал, что теряю контроль над ситуацией.

То ли делать вид, что ничего страшного не происходит, то ли сдать Анечку в казенный дом, где с помощью электрошока мозги пациента выправляют в необходимом направлении.

? А почему бы нам с ними не встретиться?? предложил я.

Девочка подумала и сказала:

— Встретимся, если они согласятся на контакт.

На этом наша полуночная полубредовая прогулка закончилась. И слава Богу! Аня исчезла, а я вернулся в комнату через все то же окно, матерясь на тех, кто морочит голову таким доверчивым дурехам.

Впрочем, не слишком был удивлен настоящим положением вещей. Нечто похожее должно было произойти здесь, где проводят опыты, связанные с внеземной, повторю, технологией. «Они» — не о космических пришельцах ли речь? Если о них, то наши проблемы выходят за рамки местечкового миропорядка. Не хотят ли представители иных миров вмешаться в наши земные дела? Или наоборот — нуждаются в помощи?

Вопросы-вопросы-вопросы. Зачем их попусту задавать — надо действовать, сержант. И, приняв такое простое решение, засыпаю беспечным сном румяного пупса.

Проснувшись поутру, решаю, что ночная встреча с Анечкой мне привиделась. Воображение у меня щедрое — вот и выдало искаженную информацию.

С этой внутренней убежденностью отправляюсь в зону «D», чтобы продолжить наблюдение за экспериментом века. И встретиться с девочкой, дабы при свете дня получить необходимые объяснения. Хотя какие могут быть объяснения, когда вокруг происходит такая упоительная научно-техническая едрень?

Увидев мою помятую физиономию, господин Фаст поинтересовался самочувствием и задал вопрос о том, не страдал ли я бессонницей и ночными кошмарами? Я решил промолчать о таинственной ночной встрече. Зачем усложнять себе жизнь. (И жизнь всему человечеству?)