– Извините, – к ним подбежал Симоне, – вам министр внутренних дел дозвониться не может. Что у вас с телефоном?

– Чёрт! Я его включить забыл. – Капелини достал трубку, которая тут же заверещала. – Да! Добрый вечер. Нет ни раненых, ни убитых… Журналистку спасли, да. – Он метнул взгляд на Симоне, от которого тот стал ниже ростом. – Операцию начали раньше, потому что я так решил. Всё потом в рапорте изложу.

Лола отметила, что он общался с министром на равных.

Симоне опередил вопрос начальника:

– Это я ему про журналистку сказал. Вы же не отвечали, вот он мне и перезвонил. Не мог же я… – Он смешался. – А о том, что операцию начали раньше, министр уже знал без меня.

– Почему начали раньше? – спросила Лола, вспомнив наконец о своей профессии.

– Так вы же в церкви сидели! Вас хотели освободить! – услужливо брякнул Симоне.

Капелини зыркнул на него так, что тот превратился в пятидесятисантиметрового карлика.

– Всё, свободен!

Тот развернулся и, втянув голову в плечи, вышел из бара.

– Так кто же убийца, кто?! – Лола начала о чём-то догадываться, но не могла поверить самой себе.

– Твой хороший приятель Сальваторе и его любовница Кристина.

– Боже мой!.. Сальваторе! Кристина! – поразилась Лола. – То-то я смотрю, что их нет. Так это они! Но ведь… даже не знаю, что сказать! Но зачем?! Почему?! – Она совсем растерялась.

Как ни старалась, она не могла вспомнить ничего подозрительного в поведении владельца отеля и его любовницы, кроме той напряжённой и насторожённой обстановки, которую почувствовала после сегодняшнего приезда.

– Давай я тебе потом всё расскажу, после допроса. – Ему заметно льстила реакция Лолы.

– Нет, я не выдержу и умру от любопытства!

– Зачем же я тебя спасал тогда? Чтобы потом любопытством уморить? – Он обнял её, совершенно не стесняясь шастающих неподалёку коллег. – Нам уезжать пора, – шепнул ей на ухо.

Лола, ожидавшая совсем других слов, расстроилась: «Вот и я стала жертвой чьей-то работы!»

– Извини, но я должен сейчас на допрос поехать. Думаю, что это продлится всю ночь. На другой день утром мне нужно быть у министра с докладом. С тобой есть кому остаться на ночь?

Она чуть было не ляпнула: «Желающих найдётся много!», но вовремя остановилась, понимая, что с Мефистофелем такие шутки не проходят, и молча достала мобильник. Он тоже почему-то не работал. «Наверное, вырубился при падении», – сообразила она, включила телефон и набрала номер Даны.

– Ну наконец-то!.. – послышался истошный крик. – Где ты?! Как ты?!

– Я здесь, в «Кампо Императоре». А ты?

– Внизу, на подъёмной станции! И вижу, как другие журналисты подтягиваются!

– Сможешь у меня на ночь остаться?

– Да, конечно… А что случилось?

– Ничего особенного. Всё как обычно: небольшое сотрясение мозга и растяжение связок.

– Лол, ну ты даёшь! Главное, не волнуйся, я здесь и жду тебя.

– Ну вот, со мной Дана побудет… – Лола совсем стухла, несмотря на то что Капелини взял её за руку и смотрел почти виновато.

«На что я надеялась? Что он бросит всё – допросы, преступников, министра – и кинется ко мне в объятия? Или останется здесь, в пустом отеле? А может, повезёт к себе домой?» Голова, несмотря на выпитые таблетки, раскалывалась, нижняя часть ноги совсем распухла. «Сколько раз я сама оставляла мужчин в полной растерянности после первого же поцелуя или первой ночи, а иногда и ночей, казавшихся полными любви? Уходила в работу, не думая и не сострадая… Наверное, теперь моя очередь…»

– Мы на следующем фуникулёре поедем, – сказал Капелини подошедшему Симоне. – Да, Лол? Тебе надо ещё в себя прийти.

– Следующего вроде не будет.

– Значит, пустите! – заявил он, не повышая голоса. – И, пожалуйста, разберитесь там с журналистами, чтобы ни одного рядом не было!

– А Дана? Она со мной домой поедет.

– Дана может ждать в машине. Я тебя донесу.

Ха-ха! Лола представила эту картину. Главный сыщик страны тащит на руках известную журналистку! Фотография для обложки, которой не побрезговали бы самые популярные журналы! Другой бы постеснялся, а этому всё нипочём.

– Нет, сдай меня Дане на станции, а там я сама доберусь как-нибудь.

«Зачем мне всё это? Чтобы потом отвечать на неудобные вопросы своих коллег? «Так вы разошлись уже?», «А кто кого бросил? Недолго вы протянули!»…»

– Лол, ты что? Разве не всё равно, что напишут и скажут! Разве можно так жить?

– Видишь ли, ты не знаешь эту систему и…

– И знать не хочу! Лучше пускай меня заснимут с тобой на руках, чем тебя прыгающей на одной ноге по ступенькам или летящей с них вниз головой! Они будут судорожно фотографировать, как ты падаешь, и с места не сдвинутся, чтобы помочь, я эту братию знаю! Мне хочется тебя донести, и я донесу! И плевать на всё! Пойми, мне плохо от того, что я не могу с тобой поехать, понимаешь? Плохо!

– Насчёт нашей братии ты всё-таки преувеличиваешь, – произнесла Лола, ощутив, как боль в затылке проходит.

– Может, хочешь чего-нибудь? Кофе, чай? – поменял тему Капелини.

– А ты что, умеешь? – удивилась Лола. – Тогда вина горячего! – Она специально выбрала что потруднее в приготовлении.

– Умею, я барменом подрабатывал в своё время, когда в университете учился.

– Как «барменом»?! Разве ты…

– Не хотел у родителей деньги брать.

Лола заметила, что он достал чайный пакетик.

– Я горячего вина просила!

– Лол, ну какое тебе вино? Голова закружится опять! Потерпи до завтра, завтра выпьем за окончание операции.

«Зачем было тогда спрашивать?» – надулась она.

Капелини принёс ей поднос с маленьким обливным чайником и голубой чашкой. Рядом лежали салфетки и пакетики сахара.

«Сбило меня с толку его высокомерие, – думала Лола, наблюдая, как он суетится с приготовлением. – А за мефистофельской внешностью скрывался отзывчивый и мягкий человек».

– Как же вы на Сальваторе вышли, если ДНК с пиджака мэра принадлежит Михаилу? Особенно если учесть, что дискуссии о его виновности ведутся до сих пор, – не удержалась она.

– На Сальваторе мы вышли уже давно, но это были малообоснованные подозрения, которые, впрочем, с каждым днём обретали под собой всё более твёрдую почву. Интервью с Михаилом почти уверило нас в виновности Сальваторе и Кристины. – Он плеснул себе граппы[21].

– Да ну?! – удивилась Лола. Было не очень понятно, к чему относится её удивление: к тому, что её интервью помогло полиции, или к тому, что Капелини собирается выпить во время работы. – Я очень рада, что смогла помочь Мише, но не была уверена, что ты на веру примешь его рассказ.