– Нет-нет, ничего такого не было.

– Что ж, хорошо. Буду держать вас в курсе. До свидания.

Телевизор мерцает красками, а Дэвид Аттенборо дает за кадром комментарии из жизни носорогов: «Их взаимоотношения со скворцами-волоклюями, которые питаются клещами в складках носорожьей шкуры, можно было бы назвать симбиозом, однако недавние исследования наводят на мысль, что эти птички сами являются паразитами».

* * *

Телефонная трубка снята на первом же гудке.

– Эмма! А я как раз о тебе думала!

Намек Армстронга на то, что надо бы повнимательнее следить, с кем и о чем ты разговариваешь, до сих пор звучит в моих ушах, но я от него мысленно отмахиваюсь. Ведь с Уиллом эту тему я обсуждать не могу. Вообще ни с кем; только с Ал.

– Эмма? – настораживается она. – Аллё-о?..

– Линна жива.

В трубке тихо, лишь едва доносится звук включенного телевизора.

– Что?.. Что ты сказала?!

– Линна жива. Последние четыре с лишним года она провела в психушке в Шотландии. Первый раз слышишь?

– Ей-богу, первый! – Бормотание телевизора на том конце внезапно прекращается. – Твою мать, а?..

Несколько секунд мы молчим. Я бросаю взгляд на свой телик. С носорогами и птичками покончено; показывают нападение льва на антилопу в замедленной съемке.

– Эмма, ты уверена?

– Мне только что звонили из уголовной полиции. Следователь сказал, что все это время она числилась там пациенткой. Выписана несколько месяцев назад. С чем она там лежала, не сообщил; где сейчас находится, не знает.

– А ее матери он звонил?

– Да, только ничего толком не добился.

– Пьяная, наверное…

Мы опять замолкаем. Слышно лишь натужное сопение Ал, затем пшиканье ее ингалятора.

– По идее, мне с тобой разговаривать нельзя, – говорю я ей. – Следователь не советует. Только кому же мне еще звонить?

– Блин, поверить не могу… Пять лет была уверена, что она там погибла…

– Ты как считаешь, она может за всем этим стоять? За сообщениями? Эсэмэсками? Или… – я делаю паузу, даже не желая продолжать, – или за наездом?

Затаив дыхание, я жду и внутренне молю о том, чтобы она подняла меня на смех, дескать, это всего лишь моя паранойя, в отличие от кино и книг, в реальной жизни никто по пять лет не выжидает. Вместо этого я слышу:

– Знаешь, не уверена. Хочется сказать «нет, Линна на это не способна», но она сильно изменилась. Как и все мы. И что ты намерена делать?

– Понятия не имею. – Я поднимаюсь и задергиваю шторы, чтобы не видеть мрак за окном. – Хоть режь меня, не знаю.

Пятью годами ранее

Я несколько раз дергаю за ручку, затем всем весом наваливаюсь на створку, однако дверь в кабинет Айзека не то что не поддается, она даже не скрипит. Что за ерунда, всегда было открыто… Пробую еще раз. Нет, безнадежно. Придется удирать без паспорта.

Дворик полон народа: кто болтает, кто хохочет, кто смеется или пляшет. Центром мероприятия служит костровая яма, над которой медленно вращается козлятина на вертеле. Пламя шипит и плюется горячим жиром. Воздух загустел от запаха жареного мяса, дыма самокруток с марихуаной и гари. По левую сторону от костра сидят Шона и Кейн. Он чуть ли не обвился вокруг нее: одна рука на плече, вторая обнимает за талию. Шона притулилась к ухажеру, глаза закрыты, ладони отбивают ритм на паре крошечных барабанов-бонго, зажатых между коленями, покамест Кейн тянет какую-то незнакомую мне непальскую песню. Рядом с ними Гейб и Радж, оба погружены в беседу. Гейб время от времени бросает взгляд на Салли с Айсис, молчаливо сидящих напротив. Обе женщины не спускают глаз с Паулы, которая извивается в танце вокруг костра, следуя барабанам Шоны. Курносая девчонка из новеньких успела убрать волосы в узел на макушке, украсив его ярко-розовыми орхидеями; легкомысленная курточка с блестками режет глаза на фоне драных футболок и застиранных камуфляжных штанов. То же самое относится и к макияжу ее подруги-брюнетки. Обе что-то обсуждают с высоким худощавым парнем, с которым сюда прибыли; активно жестикулируют, то и дело касаясь его плеча или колена, попутно заливаясь смехом. Возле губ он держит кружку со здешним пойлом, а глазами постреливает то в одну соседку, то в другую, словно не может решить, которая из них ему больше нравится.

Ближе всех к главному корпусу сидит Айзек. Справа и слева от него расположились Линна с Черой. А вот Дейзи пристроилась на Айзековых коленках: руки обвивают вожака общины за шею, голова покоится на его плече, лицо доверчиво вскинуто. Сам он ее даже не держит: в одной руке выпивка, в другой косячок. Дейзи что-то чирикает, щечки раскраснелись, ступни-непоседы места себе не находят, улыбка жаждет одобрения, но Айзек слушает вполуха. Рассеянно кивает ей время от времени, а так в основном держит взгляд на остальных членах коммуны; частенько и за их спину, в сторону плодового сада с рекой. Может, тоже высматривает Ал? Я торопливо отступаю на шаг ближе к дому – и с грохотом врезаюсь в оцинкованное ведро, опрокидывая воду.

Конечно, Айзек тут же разворачивается.

– А-а, какие люди!

Дейзи притискивается к нему и что-то шепчет на ухо. Мужчина кивает и пальчиком велит мне подойти.

На его губах играет ехидная полуулыбка. Не сводя с меня глаз, Дейзи поднимает ладонь, чтобы погладить ему лицо.

– Здравствуй, Эмма. Мы с тобой даже не общались после детокса.

– Не общались.

– Я был занят. – Он тискает Дейзи, которая пищит от восторга, зарываясь лицом ему в грудь. – А платьице-то тебе идет. – Айзек оглядывает меня с макушки до пят. – Очень такое… незатейливое.

Дейзи фыркает, зажимая рот ладонью. На ней одна из длинных бирюзовых юбок Черы и белая маечка без поддетого лифчика. Волосы стянуты головным платком.

– Скажи-ка, Эмма, тебе понравился детокс? – спрашивает Айзек.

– Да, – отвечаю я ровным тоном.

– Благодарна мне?

Скрипнув зубами, я киваю. Чем быстрее ему наскучит эта игра, тем раньше я смогу удрать.

– Замечательно. А теперь ответь: Эмма, ты на все готова для «Эканта-ятры»?

– Конечно.

Он подбородком показывает на центр дворика.

– А если я скажу тебе положить руку в огонь?

Пламя трещит, плюется под крутящейся на вертеле козой. Вместо глаз у нее две черные дырки, нижняя челюсть отвисла, язык вывалился. Кожа на морде вся в красной корочке.

– Положу.

– Вот и давай. – Он вновь кивает на костер, и Дейзи с недовольным фырканьем вскакивает у него с колен.

– Ладно.

Я шагаю к огню. Айзек не заставит меня пройти через это. Он просто выпендривается перед Дейзи с Линной.