«Последний рывок! Что он несёт? Вот бы знать! – думал Герман. – Ау, бабушка Елена, великая прорицательница, вы же были рядом, когда потребовалось драться с Зелёными. Почему сейчас пропали? Впрочем, понятно – надейся, мол, только на себя. Так или нет?»

Герман усмехнулся и начал делать глубокие вдохи, готовясь к погружению.

– Вот сейчас выплывем, а там – рота эсесовцев, – уныло промямлил Никольский.

Его слова никого не испугали – Фитисов и Слюсар рассмеялись, а Артюхов посулил младшему лейтенанту типун на причинное место.

Герман нырнул и, сквозь толщу воды, увидел впереди рассеянный свет. Он проплыл немного и поднял глаза. Иван-Абрам не ошибся – вон оно, «большое светлое пятно»! На его фоне скользят тёмные силуэты разведчиков, что есть сил рвущихся к жизни и свету. Герман пересчитал их и, удостоверившись, что все налицо, устремился следом.

На поверхности не оказалось никаких эсесовцев, зато там было солнце. Такое яркое, что жгло глаза даже сквозь опущенные веки. Озеро, уйдя по большей части под землю, превратилось в лужу. Преодолев её в несколько взмахов, Герман забарахтался в вязком пахучем иле, который совсем недавно служил дном исчезнувшего водоёма. Сил на борьбу со столь незначительным препятствием уже не осталось, поэтому он бросил свои усилия и решил просто немного полежать с закрытыми глазами.

– Неужели всё закончилось? – послышался неподалёку взволнованный голос Ильи Толстого. – Не могу поверить…

– Кстати, какой у вас предусматривался способ возвращения к своим? – и не думая открывать глаз, спросил его Герман.

– Мы с проводником должны были сдаться немцам – англичане подготовили двух офицеров люфтваффе специально для обмена их на нас через шведский «Красный Крест», – нехотя, ответил американский агент.

– Диву даюся, за сегодняшний день человек имел столько возможностей перейти на немецкую сторону, но он даже не попытался, – озадаченно почесал затылок Фитиль.

– В этой войне нелегко разобраться, кто – друг, а кто – враг, – вздохнул Толстой. – Но я разобрался… Думаю, что разобрался.

– Ещё бы, кто же откажется присоединиться к победителям? Только номер не пройдет, господин хороший, вы арестованы советской контрразведкой, – слабым голосом объявил Никольский. Затем сделал несколько сиплых вздохов, и уже твёрже закончил. – Мы доставим вас, куда следует.

– Шо я слышу, битый небитого нести собирается, – усмехнулся Фитисов. – Хто тебя самого домой доставит, когтеборец?! Пока не найдём из чего сделать носилки, на коркосках тащить придётся. Но, чур, очередь американца – первая, а то все устали, а тут в гору подыматься…

16 сентября 1951 года. Район строительства Цимлянской ГЭС.

Новенькая, цвета кофе с молоком, автомашина «Победа» стремительно взбиралась по пыльному ухабистому «серпантину». Женщина за рулём была прекрасна. Настолько, что на всём белом свете второй подобной красавицы просто не отыскать. По крайней мере, именно так полагали мужчина и маленькая девочка, что расположились на заднем сидении. Эта парочка вовсю вертела головами, осматривая окрестности.

– Ой, папа, что там внизу за механическое чудовище? – с неподдельным ужасом воскликнула девчушка.

– А-а, это шагающий экскаватор, – усмехнулся мужчина. – Одна из самых больших и мощных машин на земле. Но не бойся, он добрый, потому что создан помогать людям. Видишь, какой огромный котлован выкопал, а представь, если бы этакую яму копали лопатами?

– А злой – это кто, танк?

– Да, пожалуй, танк очень злой…

– А ты на войне танк видел?

– Да, – уже без улыбки ответил мужчина.

– А какой он?

– Дай Бог, чтобы ты этого никогда не узнала, Елена, – включилась в разговор женщина за рулём. Говорила она по-русски с грубоватым акцентом, но правильно.

«Победа» выскочила на косогор, откуда открывался вид на строительство гигантской плотины, перегородившей Дон.

– Прямо дух захватывает! – воскликнула женщина, несколько сбросив скорость.

– Ой, мама, папа, давайте остановимся и посмотрим, – попросила девочка.

Никто из родителей не посмел отказать ребёнку – единственная дочка, всё-таки. Они вышли из машины. Мужчина оправил слегка примявшийся сзади пиджак, достал из кармана изящную, вишнёвого дерева трубку и принялся прикуривать. Женщина, крепко взяв за руку маленькую Елену, осторожно подвела её к краю невысокого обрыва, образовавшегося от изъятия грунта для насыпных работ.

Строящаяся плотина представляла собой величественное зрелище. Нижняя её часть уже оделась в бетон, а верхняя пока ещё зияла железной арматурой. В разных местах вспыхивали яркие дуги электросварки. А над всем сооружением возвышались шесть гигантских башенных кранов.

– Боюсь, боюсь, – пискнула Елена. – Вдруг один из кранов не удержится на ногах и упадёт прямо на нас.

Мимо, обдав их пылью, пророкотал чем-то напоминающий огромного жука-скарабея трудяга-самосвал. Женщина недовольно наморщила носик, дунула на выбившийся из-под косынки белокурый локон и сказала:

– Ну, всё, если насмотрелись, давайте уже поедем.

Муж с дочерью безропотно согласились – похоже, оспаривать желания друг друга в этой семье было не принято. Через несколько мгновений хлопнули дверцы и «Победа», взвизгнув покрышками, помчалась прочь.

С четверть часа они ехали, весело болтая, но постепенно мужчина начал терять интерес к беседе – приникнув к стеклу, он буквально пожирал глазами раскинувшуюся вокруг степь.

– Ева, там, впереди, развилка, свернёшь направо, – сказал он хрипло.

Повернув в указанном месте, машина запрыгала на ямах, но автомобилистка и не подумала ехать медленнее. Даже не поведя бровью, она без опаски, сходу форсировала ядовито-зелёную вековую лужу, затем перевалила через рыхлый песчаный бугор и, наконец, покатила по лишь слегка обезображенной колеёй дороге. Скоро эта дорога уткнулась в самодельный шлагбаум с жестяной табличкой: «Цимлянская археологическая экспедиция. Посторонним въезд и вход воспрещён!».