турецкий крейсер при свете зарождающегося утра, смачно дымя трубами, подошел к Феодосии, возле мола, под водой на глубине четырех метров, на специальном подводном носителе, чем-то напоминающем большую торпеду с сиденьями и защитными козырьками, в ожидании замерли трое боевых пловцов. Командир группы выпустил на поверхность небольшой поплавок с тросиком антенны, в ожидании новых вводных от полковника Дегтярева. Пока турецкий крейсер не станет на якорь, подходить к нему на тихоходной, так называемой, мокрой подводной лодке, не было смысла — просто походя порубит винтами.

Не доходя до входа в порт около полукилометра, турецкий крейсер встал на якорь и оповестил весь город о своем прибытии хлестким холостым выстрелом из 120мм орудия.

Как только крейсер заякорился, Дегтярев с помощью карты, компаса и лазерного дальномера определил точное положение судна и связался с командиром группы боевых пловцов, который мог только слушать, дал ему наводку на место стоянки по курсу и расстоянию, и подводный носитель, включив электродвигатель, медленно двинулся к застывшему на рейде турецкому кораблю.

Приход боевого корабля под турецким флагом, и выстрел пушки, однозначно показывающие агрессивные намерения пришельца, всполошили население города. Хотя и градоначальник, и военный комендант Феодосии, были извещены еще с вечера особым приказом командующего Черноморским флота о возможном нападении турецких кораблей, не спали, прорабатывая план мероприятий, и дошедшее около пяти утра известие о нападении на Одессу и о фактическом объявлении войны Турции добавило нервозности.

Они знали, что вчера ненадолго в порт заходил эсминец из Черноморской эскадры, выгрузил несколько рабочих и матросов, и так же быстро ушел дальше, что сейчас вызывало лишь сожаление — останься корабль в Феодосии, была бы хоть какая-то защита, а так город фактически безоружен.

Поэтому появление жандармского ротмистра из контрразведывательного отдела штаба флота вызвало оторопь и некоторое облегчение. Но вот чуть позже, когда до градоначальника дошло известие о приходе к городу турецкого бронепалубного крейсера с самыми враждебными намерениями, фактически началась самая настоящая паника. Жандарму, предъявившему письмо за личной подписью командующего Черноморским флотом и дающем ему достаточно большие полномочия, пришлось прикрикнуть, наводя порядок и раздавая четкие распоряжения согласно оговоренного с новороссом планом, он всем своим видом демонстрировал спокойствие и непоколебимую уверенность в победе.

В итоге, когда вражеский крейсер произвел холостой выстрел, город уже не спал, вестовые носились по улицам, и жители, кто как мог, спешно покидали районы, примыкающие к порту, которые, по идее должны были в первую очередь подвергнуться обстрелу.

Под руководством ротмистра Пичугина, градоначальник своей волей сформировал два отряда по пятьдесят человек, которые должны были в случае высадки десанта, оказать ему сопротивление, дав жителям города дополнительное время на эвакуацию.

Когда уже рассвело, Дегтярев все так же сидел на камнях на волнорезе возле прикрытого мешковиной ПТУРа, с интересом рассматривая через цифровой бинокль и турецкий крейсер и, что самое интересное, Феодосию образца 1914-го года, так разительно отличающуюся от того города, в котором полковник до Третьей Мировой войны частенько бывал и по службе, и особенно в качестве отдыхающего.

Тут его внимание привлекли равномерные вспышки на поверхности моря: подводная группа для коррекции движения, чуть притормозила и подняла на поверхность небольшой инфракрасный проблесковый маяк, свет которого мог видеть только Дегтярев в свой цифровой бинокль. Олег, тут же используя лазерный дальномер, встроенный в бинокль, вычислил ошибку и дал коррекцию.

Было бы это в нашем мире и в нашем времени, где все оснащены приборами ночного видения, такие штучки бы не прошли, но здесь, в стране непуганных идиотов сам Бог велел…

— Тритон, отклонились… Возьми южнее…

Когда на крейсере заканчивали на талях спускать шлюпку, чтоб отправить в город парламентеров передать ультиматум, подводный аппарат наконец-то достиг корабля и пловцы начали размешать по днищу четыре мощных радиоуправляемых заряда на магнитных держателях. Выполнив работу, командир группы, отойдя от крейсера метров на сто, снова поднял поплавок с антенной, нажал на герметичной коробке радиопередатчика кнопку и подал короткий тон-сигнал, говорящий о выполнении задания. Дегтярев тут же отреагировал.

— Тритон, уходите за волнорез в сторону Карантинного пирса.

Два ответных тон-сигнала, подтвердили принятие распоряжения.

Олег, положив в подсумок простую портативную радиостанцию, с помощью которой держал связь с группой диверсантов, снова взял более мощную и тяжелую, вызвал эсминец, который осторожно, не дымя, подошел к Феодосии и прятался за линией горизонта, в ожидании команды.

— «Лейтенант Шестаков», на связь!

Несколько секунд шипение «шумодава» и пришел ответ.

— На связи, Папа.

— Тритоны отработали. Турки отправили парламентеров в город, можете атаковать. Ориентируемся на вас.

Повернулся к жандармскому унтеру, который все время был рядом и с уважением очень уж внимательно наблюдал за работой пришельца-новоросса.

— Ну что, Иван Игнатьич, надо двигать. Срочно двигать, помоги аппарат в телегу загрузить.

Тот без вопросов помог полковнику погрузить треногу ПТУРа на телегу и прикрыть мешковиной от лишних глаз.

— Что-то случилось, вашбродь?

— Да корабль стал к нам кормой, не вижу командный мостик, где обычно капитан крейсера находится, надо по набережной проскочить в сторону набережной, оттуда вроде как лучше видно…

Вот и начались гонки на бедной смирной лошадке, впряженной в телегу. Одно хорошо — в городе, не смотря на попытки военных и полиции хоть как-то все держать на контроле, началась паника и несущаяся на всей максимальной скорости, гремящая и скрипящая телега, не привлекла особого внимания.

Олег четко отслеживал положение корабля и обзор и когда его удовлетворили условия, закричал:

— Стой!

— Тпру-у-у-у-у! — тут же закричал унтер, осаживая разошедшуюся лошадку.

Несколько мгновений и тренога ПТУРа стояла на каменной скамейке, выглядывая прицелом и трубой ТПК над каменным парапетом набережной.

Дегтярев, буквально наслаждаясь моментом, быстро включил прибор, все проверил и навел маркер целеуказателя на капитанский мостик турецкого крейсера, где в данный момент горделиво стояли несколько офицеров, наслаждаясь моментом триумфа над гяурами.

Теперь оставалось только ждать подхода эсминца.

На всякий случай он снова связался с Тритоном, уточнив, далеко ли тот ушел, чтоб в случае подрыва, парням не досталось бы от гидроудара. Но те еще не вышли из зоны поражения, поэтому нужно было подождать еще пять минут.

Снова накинув на ПТУР мешковину, чтоб не привлекать внимание бликами оптики прицела, Олег достал электронный бинокль и стал наблюдать за турецким кораблем чуть приподнявшись над каменным ограждением.

Турецкие офицеры, выстроившиеся на мостике, рядом с капитаном, представляли настолько лакомую мишень, что Дегтярев, с трудом сдерживая зуд выстрелить, не выдержал и вызвал по рации русский эсминец.

— «Лейтенант Шестаков», на связь!

— На связи, Папа!

— Вы где?

— На подходе. По радару, осталось пять километров. Они нас уже