— Ты уже покончил с делами на сегодня? — спросила она первое, что пришло ей в голову.

— Но ведь есть еще завтра.

Миллисент отпустила Бесс и перешла в гостиную, чтобы дать мужу возможность уединиться.

Она взяла с полки книгу, пытаясь сосредоточиться на чтении. Лайон снова привел ее в смущение. Это так на него похоже! Стоило ей почувствовать себя лишней и никому не нужной, как он мгновенно появлялся словно по волшебству. Миллисент еще раз перечитала первый абзац, но строки расплывались перед глазами и получалась какая-то бессмыслица. Ей не давал покоя этот его раздевающий взгляд. Леди Эйтон поднялась с кресла и подошла к маленькому изящному бюро, решив заняться письмами. Но и здесь Миллисент ждала неудача. Она так и не смогла выжать из себя ни единого слова.

— Ты еще не покончила с делами на сегодня?

Услышав вопрос мужа, леди Эйтон отложила перо и направилась в спальню. Лайон уже полулежал на постели. Слуги ушли.

— Но ведь есть еще завтра, — мягко сказала Миллисент, прислоняясь к дверному косяку. «И ста лет не хватит, чтобы пресытиться им», — подумала она, глядя на мужа. Лайон был невероятно красив. В нем чувствовалась сила и уверенность в себе.

— Тогда иди в постель.

Миллисент медленно направилась к кровати.

— Признаться, я удивилась, увидев тебя здесь сегодня ночью. Мне сказали, что апартаменты его светлости в восточном крыле.

— Тебя ввели в заблуждение. Мои комнаты всегда там же, где и твои. — Миллисент еще не успела подойти к кровати, как Лайон потянулся к поясу ее платья. — Я скучал по тебе сегодня.

— Мы провели врозь только один вечер. — Эйтон расстегнул пояс. Узкая полоска ткани скользнула на пол. — А обедали мы вместе.

— Там было слишком людно. Расскажи, чем ты занималась после обеда.

— Я осматривала Баронсфорд.

— Он чертовски большой.

— Да, впечатляющее зрелище.

Лайон потянул ткань вниз, обнажая плечи Миллисент, и платье упало к ее ногам.

— Замок пришелся тебе по вкусу?

— Баронсфорд не нуждается в моем одобрении.

— А я думаю иначе. — Эйтон посмотрел жене в глаза. — Теперь ты хозяйка Баронсфорда.

— Я никогда не возносилась так высоко в своих устремлениях, — тихо сказала Миллисент.

Лайон ласково провел рукой по волосам жены и накрутил на палец вьющуюся прядь.

— Но ведь должно же быть что-то, к чему ты стремишься? — прошептал он, почти касаясь губами ее губ.

Миллисент положила ладони ему на плечи и поцеловала его, а Лайон обвил руками ее талию, приглашая в постель. Она легла рядом с мужем и уютно свернулась в клубок.

— Расскажи мне об этом, — попросил он, покрывая поцелуями ее лицо.

— Вот к чему я стремлюсь.

— К этой постели? — улыбнулся Лайон, крепко обнимая жену. — Эти ночные владения ваши, миледи, распоряжайтесь ими, царите в них.

— А еще я хотела бы царить в твоем сердце. — Лицо Эйтона вдруг приняло серьезное выражение. Миллисент мгновенно пожалела, что высказала свои мысли вслух, ей тут же захотелось взять свои слова обратно. — На меня так странно действует пребывание вдали от Мелбери-Холла, — растерянно прошептала она. — Я веду себя глупо, слоняюсь без дела и болтаю о вещах, о которых не следует говорить. Я…

— Ты уже царишь в моем сердце, Миллисент. — Лайон неловко поднял правую руку и вытер слезы, катившиеся по ее щекам. — Ты единственная женщина, которая сможет выдержать меня нынешнего, жалкого и ущербного.

Миллисент крепко сжала Лайона в своих объятиях.

— В тебе нет ничего ущербного. Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Лайон с нежностью обнял жену.

— И ты навсегда останешься со мной?

— Я останусь с тобой до тех пор, пока ты этого хочешь.

— Пока ты мне будешь нужна?

— Да. — Миллисент слегка отстранилась, чтобы заглянуть Лайону в лицо. — Мне необходимо ощущать себя нужной. Я должна быть уверена, что приношу пользу. Я хочу давать, это очень важно для меня.

— А брать? Разве это не такая же полноправная часть брака?

— У тебя есть титул, богатство, а это дает возможность давать гораздо больше, чем берешь.

— А ты возражаешь?

— Ну конечно! Я хочу вносить свою лепту. Хочу чувствовать, что во мне нуждаются.

— Тогда, возможно, моя болезнь помогает нам достичь равновесия.

Миллисент резко села на постели.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Понимаешь, Миллисент.

Лайон крепко держал жену за руку, и Миллисент пришло в голову, что он, должно быть, чувствует бешеное биение ее пульса.

— Если бы мы с тобой поженились при других обстоятельствах… — Лайон покачал головой. — Давай представим себе, что все было иначе. Предположим, я никогда не падал с утеса. Если бы я попытался приблизиться к тебе, попробовал ухаживать за тобой…

— Ты не сделал бы этого.

— Почему?

— Потому что я слишком обыкновенная. Во мне нет ничего особенного, Лайон. Не говоря уже о том, что я никогда не вращалась в твоей орбите, не принадлежала к твоему кругу. У тебя просто не было бы такой возможности.

— А я говорю тебе, что ты совершенно не права. И все же, что бы ты сказала, если бы я сделал тебе предложение и попросил стать моей женой?

— Я бы сказала «нет», ведь я же не знала тебя.

— А если бы у нас был страстный любовный роман и ты не могла бы совладать со своими чувствами? Что бы ты тогда сказала?

— Мы ведь не принадлежим к одному…

— Не принадлежим к чему, Миллисент? — резко спросил Лайон. — Что должно произойти в наших отношениях, чтобы ты почувствовала себя уверенной, начала доверять мне и позволила себя любить?

— Я бы тогда сказала, что люблю тебя.

— Но этого недостаточно, ведь я бы хотел, чтобы у нас с тобой было будущее. Хотел бы убедиться, что твоя любовь ко мне сильнее, чем беспочвенные страхи, с которыми ты жила долгие годы.

Миллисент почувствовала, как к горлу подступают слезы.

— Но я ведь здесь, Лайон. Разве этого мало?

— Ты будешь со мной завтра? — спросил он.

— Буду.

— А послезавтра? Через месяц? Через год?

— Я буду с тобой до тех пор, пока ты этого хочешь.

— И пока я нуждаюсь в тебе?

— И пока ты нуждаешься во мне.

Капли дождя мерно стучали по крыше экипажа, стоявшего наготове в ожидании лорда Эйтона, чтобы отвезти в деревню. В былые дни Лайону не нужен был никакой экипаж. Арендаторы и жители деревни привыкли видеть хозяина Баронсфорда скачущим по холмам верхом на лошади. В хорошую и в дурную погоду он останавливался поговорить с фермерами, когда они еще только готовились приступить к работе.