— Земля! — обрадованно закричал он.

Все стали жадно вглядываться. Туман рассеялся, выглянуло солнце, и взорам людей открылась панорама острова со сверкающими в лучах солнца ледниками.

Близость цели всех приободрила. Моряки с новой силой налегли на весла. Скорей, скорей добраться до острова! Еще шесть часов гребли моряки. Но вот осталась позади полоса редкого торосистого льда, и вельбот пристал к узкой полосе берега, зажатой скалами. Это произошло в пять часов вечера 17 августа…»

Разве не похоже на ледовый поход В. И. Альбанова?

Читаем дальше:

«Поисковой группе пришлось возвращаться обратно к палатку, чтобы оттуда отправиться на восточную окраину острова к месту, указанному в записке Зеберга. Идти по гладкому, покатому леднику, покрытому фирновым льдом, было очень трудно и рискованно. Один неосторожный шаг, и человек мог свалиться с обрыва. Бегичев предложил спуститься к морю по небольшой промоине. Так и сделали, но вскоре пришлось остановиться: путь по берегу преградили скалы. Тогда порешили идти прямо по льду к обрывистому безымянному мысу, впадающему в море.

„…Я шел берегом — рассказывает Бегичев, — увидел впереди трещину, с разбега перепрыгнул ее. Колчак тоже разбежался и прыгнул, но попал прямо в середину трещины и скрылся под водой. Я бросился к нему, но его было не видно, потом показалась его ветряная рубашка. Я схватил его за пояс и вытащил на лед. Он совершенно потерялся. Но этого было недостаточно. Под ним опять проломился лед, и он совершенно погрузился в воду и стал тонуть. Я быстро схватил его за голову… вытащил еле живого на лед и осторожно перенес… к берегу. Положил на камни и стал звать Инкова, который стоит возле трещины и кричит: „Утонул, утонул!“ — совершенно растерялся. Я крикнул ему: „Перестань орать, иди ко мне!“ Он подошел, мы сняли с Колчака сапоги и всю одежду, потом я снял с себя егерское белье и стал одевать на Колчака. Оказалось, он еще живой. Я закурил трубку и дал ему в рот. Он пришел в себя. Я стал ему говорить, может, он с Инковым вернется назад в палатку, и я один пойду. Он сказал: „Я от тебя не отстану, тоже пойду с тобой“. Я пошел по камням, где были крутые подъемы и спуски. Он совершенно согрелся и благодарил меня, сказал, что „в жизни никогда этого случая не забуду…““»

Разве похоже это на описание слабохарактерного выскочки!

Дальше же идет очернение А. В. Колчака, видимо, по предложению редактора книги Н. С. Кумкеса. А может, даже Н. С. Кумкесом этот кусок и написан, потому что совершенно иной язык, иной стиль. Не потому, что Н. С. Кумкес очень уж не любил А. В. Колчака, но иначе этот эпизод с А. В. Колчаком пришлось бы вообще выбросить, а так как таких эпизодов в рукописи было много, как-никак А. В. Колчак был начальником экспедиции и жизнь накрепко связала Бегичева с ним, то с «хорошим» или даже «нормальным» Колчаком пришлось бы вообще отказаться от издания книги о Бегичеве. Он будет даже шафером на свадьбе у Александра Васильевича.

Так что простим Н. Я. Болотникову его невольный грех.

Таинственной силой притяжения обладает суровый Север. Любопытна биография самого Никиты Яковлевича Болотникова, автора не только книги «Никифор Бегичев» и предисловия к «Запискам…» В. И. Альбанова, но и многих других публикаций о Севере. Его заслуги перед Севером столь значительны, что его имя увековечено на карте Арктики: «Банка Болотникова».

Он родился 1 апреля 1905 года тринадцатым ребенком в теплом Крыму в семье ялтинского винодела, содержателя ресторана и домовладельца, которого хорошо знал А. П. Чехов.

Но отец умер, когда Никите Яковлевичу исполнилось всего четыре года, потому он с ранних пор работал поденщиком на виноградниках, потом матросом на мусорщике Ялтинской городской управы, а в 1921 году вынужден был стать милиционером.

Но позже по примеру брата, который к тому времени стал главным виноделом ВСНХ, вернулся к виноделию и достиг в этом больших успехов. Он должен был поехать приемщиком закупаемого вина за рубеж, но его не пустили, кого-то смутило его не совсем рабоче-крестьянское происхождение. Пришлось переквалифицироваться, он закончил курсы буровых мастеров, да так успешно, что был оставлен на них заведующим учебной частью.

В Арктику Н. Я. Болотникова сманил его друг молодости инженер-геолог В. А. Полуянов, поступивший в Нордвикскую геологоразведочную экспедицию Н. Н. Урванцева. Правда, проявить талант бурмастера Болотникову тогда не удалось. Пароход «Правда», на котором они плыли, не смог пробиться в Нордвик. Болотникова назначили… заместителем начальника Лено-Таймырского района Северного морского пути. Больше с Арктикой он уже не расставался…

Но вернемся к экспедиции А. В. Колчака по поискам Э. В. Толля. Толля они не нашли. Нашли лишь следы его пребывания на острове Беннета и две записки, судя по которым, все у Толля было благополучно. В его записках не было никакой тревоги или даже намека на нее. Словно он не погиб, а ушел на таинственную Землю Санникова и не захотел вернуться, и по сей день где-то там на ней, хотя, скорее всего, он погиб в проливе между Новой Сибирью и островом Беннета, рискнув отправиться в этот путь в самое неблагоприятное для таких путешествий время года из-за голода. Как у нас водится в России, его дневники были опубликованы вдовой в Берлине, в России на это средств, видимо, не нашлось; на русском они впервые изданы Географиздатом лишь в 1959 году, к сожалению, в сокращении, и, разумеется, сокращалось в первую очередь все, что касалось Колчака. Будем надеяться, что рано или поздно они увидят свет полностью.

22 августа, на десять дней ранее назначенного срока, спасательная экспедиция Академии наук под руководством А. В. Колчака вернулась с острова Беннета на Новую Сибирь. Двое суток пробивались на вельботе через узкий Благовещенский пролив. С половины августа начались морозы. Свежей ветер с пургой и высокой волной мешал грести. Во второй половине ноября морозы достигли 46 градусов. Наконец 8 декабря 1903 года экспедиция прибыла в Айджергайдах, откуда еще месяц добиралась до Якутска.

Наверное, А. В. Колчак, как и все остальные члены экспедиции, заслужил право хоть на краткий отдых. Но, узнав в Якутске о начале русско-японской войны, он отправляет Железнякова с отчетом и найденными на острове Беннета документами Э. В. Толля в Петербург, а сам, не дожидаясь официального приказа, с Бегичевым отправляется к месту военных действий на Дальний Восток, в Порт-Артур. Явившись к тогдашнему командующему флотом Тихого океана известному судостроителю и полярному исследователю С. О. Макарову, А. В. Колчак попросил для себя миноносец. Степан Осипович — скорее для того, чтобы поближе познакомиться с А. В. Колчаком, совершившим столь дерзкое предприятие в Арктике, — назначил его для начала вахтенным начальником на крейсер «Аскольд», на котором сам ночевал после полного тревог и забот дня на штабном «Петропавловске». Бегичев получил назначение боцманом на эскадренный миноносец «Бесшумный» и скоро получил Георгиевский крест. Если на острове Беннета железный боцман спас, вытащив из трещины, А. В. Колчака, то в Порт-Артуре спас, вытащив из воды после взрыва на «Петропавловске», к сожалению, не адмирала Макарова, а небезызвестного потом предательской изменой престолу великого князя Кирилла; вонь от посягательств его отпрысков на российский престол до сих пор грязными кругами расходится по всему миру, хотя они имеют право на престол не больше, чем Остап Бендер…