Разговорам на эту тему не видно было конца. Друзья продолжали ещё дискутировать, когда Эрик в два часа вернулся из университета. Он также прочёл это важное сообщение и поторопился, не теряя ни минуты, сесть в Упсале [88]на поезд. Но, как это ни странно, юноша испытывал скорее чувство тревоги, чем радости.

— Знаете, чего я теперь опасаюсь? — спросил он доктора и Бредежора. — Я боюсь, не случилось ли с «Вегой» несчастья… Подумайте только, ведь сегодня 5 декабря, а руководители экспедиции рассчитывали ещё до начала октября попасть в Берингов пролив!.. Если бы это намерение осуществилось, мы, несомненно, знали бы об этом, так как «Вега» уже давным-давно была бы в Японии или, по крайней мере, в Петропавловске у Алеутских островов — в одном из портов на Тихом океане, откуда дала бы о себе знать!.. Но ведь телеграммы и письма, посланные через Иркутск, датированы седьмым сентября, а это значит, что в течение трех месяцев нам неизвестно, что происходит на «Веге». Следовательно, она не пришла в назначенный срок в Берингов пролив и, таким образом, её постигла участь всех экспедиций, делавших попытки на протяжении трех столетий отыскать Северо-Восточный проход. Вот к какому печальному выводу я прихожу!

— А не была ли «Вега» вынуждена зазимовать во льдах? Ведь такая возможность предполагалась, — возразил доктор.

— Конечно, это наиболее утешительное объяснение. Зимовка в подобных условиях сопряжена с такими опасностями, что мало чем отличается от кораблекрушения. Как бы то ни было, ясно одно: если мы когда-нибудь и получим известие с «Веги», то не раньше будущего года.

— Почему ты так думаешь?

— А потому, что если «Вега» не погибла, то в настоящее время она затёрта льдами и сможет освободиться, в лучшем случае, в июне или в июле.

— Да, это справедливо, — ответил Бредежор.

— Так к какому же заключению тебя приводят все эти предпосылки? — спросил доктор, обеспокоенный необычной взволнованностью Эрика.

— К единственному заключению, что я не могу так долго ждать возможности выяснить факты, которые имеют для меня решающее значение!

— Что же ты намерен предпринять? Нельзя же не считаться с непреодолимыми препятствиями!

— Но, может быть, они непреодолимы только с первого взгляда? — ответил Эрик. — Ведь прибыли же письма с арктических морей через Иркутск. А почему бы и мне не отправиться тем же самым путём? Я прошёл бы вдоль сибирского побережья!.. Я расспрашивал бы у местных жителей, не слыхали ли они о потерпевшем крушение или затёртом во льдах корабле. Быть может, мне удалось бы разыскать Норденшельда и… Патрика О'Доногана! Ради такой цели стоит пойти на риск.

— В разгаре зимы?

— А почему бы и нет? Это самое благоприятное время для путешествия на санях в полярных странах.

— Да, но ты забываешь, что ты ещё не добрался до полярных стран и что весна тебя опередит.

— Правильно, — промолвил Эрик, вынужденный признать справедливость этого возражения.

— И тем не менее, — внезапно воскликнул юноша, — необходимо найти Норденшельда, а вместе с ним и Патрика О'Доногана! И они будут найдены, если только это будет зависеть от меня!..

План Эрика, сам по себе очень простой, заключался в том, чтобы опубликовать в одной из стокгольмских газет статью без подписи, в которой были бы изложены его взгляды относительно участи «Веги», либо погибшей, либо затёртой льдами. И в том и в другом случае неизбежно напрашивался вывод о необходимости спасательной экспедиции. Сведения о «Веге» были такими скудными, а интерес к начинанию Норденшельда так велик, что Эрик безошибочно предвидел, какие горячие споры вызовет среди учёных его статья. Но в действительности успех превзошёл все ожидания. Статья была одобрена газетами разных направлений и нашла живой отклик не только в учёном мире, но и в широких кругах населения. Общественное мнение единодушно высказалось за снаряжение спасательной экспедиции. Организовались комитеты. Открылась подписка для сбора средств на её подготовку. Коммерсанты, промышленники, учащиеся, чиновники, все классы общества выразили желание участвовать в этом предприятии. Один богатый судовладелец даже предложил снарядить за собственный счёт корабль, который отправится по следам «Веги» и будет носить имя «Норденшельд».

Общественный подъем все возрастал по мере того, как проходили дни, а от Норденшельда не поступало никаких достоверных известий. К концу декабря деньги, собранные по подписке, достигли значительной суммы. Доктор Швариенкрона и адвокат Бредежор были в числе первых подписчиков. Каждый из них внёс по десять тысяч крон. Они вошли в состав учредительного, комитета, секретарём которого был избран Эрик.

Фактически он и стал душой этого дела. Его рвение, исполнительность, хорошая осведомлённость во всех вопросах подготовки экспедиции помогли ему вскоре завоевать всеобщий авторитет. С первых же дней юноша не скрывал своей личной заинтересованности в успехе предприятия и желания принять участие в экспедиции хотя бы в качестве матроса. Все это придавало ещё большую убедительность его многочисленным предположениям, которые поступали на рассмотрение учредительного комитета. При всей своей занятости Эрик успевал вникать в малейшие подробности подготовительных работ.

Учредительный комитет решил присоединить к «Норденшельду» второй корабль, чтобы поисками была охвачена по возможности наибольшая территория. По примеру «Веги» и этот корабль предполагали снабдить паровым двигателем. Сам Норденшельд убедительно доказал, что главной причиной неудачных полярных плаваний было использование парусных судов. Полярные мореплаватели, особенно в научных экспедициях, крайне заинтересованы в том, чтобы обеспечивать судну среднюю скорость, независимо от прихоти ветра, наращивать по мере надобности быстроту при прохождении опасных мест, а главное — иметь возможность маневрировать для отыскания свободного от льда моря, в каком бы направлении оно ни находилось, то есть обладать теми преимуществами, которых лишены парусные суда.

Когда договорились по основным вопросам, было решено покрыть корабль крепкой дубовой обшивкой в шесть дюймов толщиной, разделить внутренние помещения водонепроницаемыми переборками, чтобы предохранить судно от повреждений, вызываемых ударами встречных льдин, и, наконец, при сравнительно небольшом водоизмещении корабля приспособить его для перевозки значительного запаса угля.

Среди различных предложений, поступивших в адрес комитета, выбор остановился на шхуне водоизмещением в пятьсот сорок тонн, которая недавно была построена в Бремене. Шхуна, рассчитанная на восемнадцать человек экипажа, при полном рангоуте [89]имела также паровой двигатель в восемьдесят лошадиных сил и гребной винт, установленный таким образом, чтобы его легко можно было поднимать на борт в случае натиска льдов. Топку одного из котлов приспособили для заправки в качестве горючего животным жиром, который, при отсутствии угля, легко можно раздобыть в арктических широтах. Корпус корабля, защищённый дубовой обшивкой, укрепили, кроме того, поперечными балками для увеличения сопротивляемости при сжатии льдов. Нос корабля был покрыт броней и вооружён стальным тараном для прокладывания пути через ледяные поля, если только их толщина не превысит уровня осадки судна.