– Ой… прости, Альдис, я не знала…

– Пятьдесят девять, шестьдесят! – Альдис ухватилась за спинку кровати, пытаясь отдышаться. – Все: слезай, Тэфи!

– Наконец-то. – Гальтка встала и с мученической гримасой потерла зад. – Ты жесткая и бугристая, как доска для стирки.

Альдис показала язык:

– Не всем же быть жирными.

Вообще-то рядом с женственной и приятно округлой в нужных местах Тэфи или изящной Лакшми тощая Альдис действительно смотрелась сушеной треской.

– Ты не обижаешься на меня? – жалобно спросила Лакшми.

– На что?

– Ну, на то, что я сказала… про селедочников…

– Нет, конечно. – Альдис вздохнула. – На правду не обижаются. Вольные эрлы сейчас больше похожи на крестьян, чем на дружинников.

– Как ты можешь такое говорить! – воскликнула Гурда дрожащим голосом. – В моем роду был эрл, воевавший под знаменем Харальда Великого, и я горжусь этим, а ты… ты… – Ее губы задрожали.

– Я не понимать! – подала голос Джинлей, что случалось крайне редко. Чжанка прекрасно понимала свандский, но говорила на нем хуже всех на курсе: путала слова и формы предложений, чего сама отчаянно стеснялась, а потому предпочитала молчать и слушать.

– Гурда существовать Дома Южных Ветров?

– Угу.

– Тогда почему в ее роду жить эрл?

Свандка отвела взгляд:

– Так вышло.

Альдис с сочувствием взглянула на подругу. Наверное, ей не раз доставалось от ровесников за «великого предка».

– Гурда, я не спорю. В дружине конунга были великие бойцы. Даже сейчас среди эрлов хватает отважных и сильных людей, но все они в армии. Нельзя оставаться воином и думать о посевах торрака и выпасе тюленей.

Свандка нахмурилась, но промолчала – ей нечего было возразить. Повисла неловкая пауза.

– Альдис, а ты правда пасла тюленей? – спросила Гвендолен, не обращая внимания на выразительный тычок от Гурды.

– На моем фордоре основной промысел – акулы и треска.

– Альдис пасти акула?

– Нет, конечно, – стало даже смешно. – Летом рыбаки ходят бить акул. Но детей с собой не берут – опасно. Я помогала разделывать добычу – потрошить, резать, складывать в ямы.

– В ямы?

– Угу. Акулу разрезают на куски и складывают в ямы.

– Зачем?

– Чтобы она протухла.

– Протухла? – Теперь глаза у всех пяти девочек, даже у Джинлей, стали круглыми и огромными.

– Иначе ее нельзя есть – можно отравиться.

Тяжелый, густой и тошнотворный запах тухлятины и мочевины можно было учуять за полдня пути до Акульей бухты. Даже расположение ям с подветренной стороны не спасало, в первые дни на острове Альдис безудержно тошнило.

– И что, вкусно? – нерешительно поинтересовалась Тэфи.

– Не знаю.

Она так и не смогла пересилить себя и попробовать бледную, вздутую и вонючую плоть, извлеченную из прошлогодней ямы. К счастью, эрла Ауд не настаивала, только фыркнула себе под нос что-то о гордячках, которые воротят нос от простой еды.

– Ладно, – вышла на середину палаты Альдис. – Мне еще тридцать отжиманий. Тэфи, читай.

– «…и даровал свободным эрлам право управлять подарком отца своего: небесным воинством великанов-турсов. А лучшие из воинов получили дочерей и жен погибших разбойных конунгов. – Тэфи выразительно покосилась на Гурду. – А также право голоса на собрании Домов и титулы».

Альдис сердито пыхтела на полу, пропуская половину слов Тэфи мимо ушей. Это для южанки Лакшми история создания Харальдом сословия вольных эрлов – захватывающее сказание древности. В семьях свандов события столетней давности вспоминают так, словно они были вчера. Одним битва у Моржового Клыка кажется неизгладимым позором, другим – поводом для гордости. И каждый помнит, на какой стороне воевал его предок.

– …пятнадцать, шестнадцать…

Отжиматься в длинной больничной рубашке было неудобно, но другой одежды пациентам не полагалось.

– «И на третий год повелел конунг эрлам собирать дружины, поскольку не выполнил он еще волю Отца своего Небесного. Разъединен был Мидгард. Стояли Север и Восток наособицу в ожидании Сына Солнца». Все. – Тэфи захлопнула книжку.

– Я тоже все. – Альдис плюхнулась животом на пол, не заботясь о чистоте больничной одежды. – Йотунство! Она надо мной издевается!

– Кто? – изумилась Лакшми.

– Хальбера! Вот какой смысл меня здесь держать, когда я совершенно здорова?

– За одно нарушение больничного режима тебя стоило бы еще недельку здесь подержать, – раздался ехидный голос докторши. – Спортивная площадка на три корпуса дальше.

– Но меня туда не пускают!

Альдис переборола желание вскочить, неспешно встала, отряхнулась и сердито взглянула в глаза стоящей в дверях женщине.

– Я ведь права? – спросила она. – Вы меня специально здесь заперли?

Хальбера скривила тонкие губы:

– Деточка, я тоже не горю желанием тебя здесь видеть, но твой ротный командир высказался достаточно недвусмысленно.

– Значит, сержант Сигрид приказала… это часть наказания?

– Понятия не имею, – пожала плечами женщина. – Сигрид не может мне приказывать, она попросила. И не забывай – я могу вообще запретить тебе покидать постель и принимать посетителей.

Сокурсницы в углу съежились и постарались сделать вид, что их тут нет. Альдис выдерживала взгляд Хальберы в течение минуты, потом потупилась. Наглеть и правда не стоило.

– Но поскольку ты действительно здорова, отдых закончился, – продолжила докторша ровным тоном, словно и не было молчаливой дуэли. – Собирайся. Я принесу твою форму.

Дверь захлопнулась.

– Спасибо, – пробормотала Альдис. Теперь, когда появилась какая-то определенность по поводу будущего, ей стало стыдно за свое вызывающее поведение.

Подружки в углу притихли. Потом Тэфи хихикнула:

– А знаете, почему она не хочет нас здесь видеть?

– Почему? – спросила Альдис без особого интереса.

– Потому что по ночам к ней ходит мужчина.

Новость вызвала неприличное оживление среди девчонок:

– Да ты что?

– А кто?

– А ты откуда знаешь?

– Врешь ты все!

– Не вру. – Тэфи лукаво улыбнулась, показав ямочки на круглых щеках. – Я вчера допоздна засиделась у Альдис, мы делали геометрию.

Девчонки повернулись в сторону Альдис с вопросительно-требовательным выражением на лицах. Она кивнула:

– Ну да, делали. И что такого?