Может быть, он говорил правду и его забота была искренней, продиктованной любовью к дочери и жене, правда, весьма своеобразной – ну, как умеет, так и любит. А может быть, Ян перестраховывался, потому что он трус и пугается даже собственной тени. Кстати, пугаться ему есть чего. Или для него недопустима ситуация, когда жена оставляет мужа, нанося тому удар по самолюбию, а не он жену? Так или иначе, но это его проблемы. Почему она должна с ними мириться? Он сделал свой выбор сознательно, не спросив ее, хочет ли она разделить его бандитскую судьбу, а теперь прикрывается дочерью и женой! Нет, Полина не купилась на благородный порыв Яна (с частичным ее удушением) спасти ее, и, понимая, что она должна спровоцировать его, женщина схитрила:

– Я останусь. Но не потому, что ты меня запугал: останусь из-за Арины, которую ты подло выкрал.

– А ты разве не подло увезла мою дочь?

– Ладно, отставим этот спор. Ответь мне, только честно: где Антон, что ты с ним сделал?

– Слушай, у тебя совесть есть? Ты постоянно напоминаешь мне о своем любовнике.

– Совесть?! Ты не знаешь, что это такое, лучше о ней и не заикайся. Где Антон?

– Понятия не имею.

– Врешь! Если не скажешь, где он, и не отпустишь его, я уйду.

– Хватит мне на нервы действовать! – психанул Ян. – Пошла на кухню, скоро дочь приведут.

– Из-за таких, как ты, полностью теряется вера во все хорошее. Говорят, горбатого исправит могила, но не тебя – ты и там останешься горбатым.

Полина пошла прямиком в прихожую, начала открывать замки, но Ян схватил ее за волосы и поволок в комнату, цедя сквозь зубы:

– Ты плохо усвоила мои уроки, дрянь, не оценила моего терпения и доброты! Буду учить тебя по-другому…

Собственно, ее провокация удалась, только Полина не учла, что будет так больно. Он швырнул ее на диван, влепил ей оплеуху, попал по носу, у нее потекла кровь. Затем он кулаком заехал ей в живот. Полина только охала, непроизвольно сжимаясь в комок, а Ян вымещал на жене свою накопившуюся злобу, полагая, что сила доходчивее слов. После четвертого удара в дверь позвонили. Он бросил Полине:

– Я тебя научу меня уважать, ты в туалет, как в штрафбате, будешь ходить – по часам и по струнке. Встать! Иди, умойся, дочь пришла. – И он пошел открывать.

Но вместо няньки с Ариной в квартиру ворвались какие-то мужчины. Они скрутили Яна, и ему тоже стало больно, судя по его стонам. Викентий кинулся к Полине:

– Девочка, как ты?

– Долго же вы… – промямлила она, утирая кровь из носа.

– Сдала меня, сучка?! – прорычал Ян. – Ну, теперь я тебе не завидую…

– Заглохни! – рявкнул Викентий. – Сейчас тебе самому никто не позавидует!

Начался обыск.

Носик у нее слегка увеличился, некрасивым стал, но это было несмертельно, пройдет. Полину больше беспокоило, что она не сумела расколоть Яна. Время от времени Марианна приносила ей полотенце с кусками льда, прикладывала к носу, заставляя Полину придерживать холодный компресс. Кирилл вместо того чтобы ободрить сестру, потягивал бренди и вяло бубнил себе под нос:

– Я был против, я предупреждал, чтобы ты не ввязывалась, но мое слово для тебя уже не имеет значения. Главное, все было без толку, мы так и не знаем, где Антон.

– Не без толку, – возразила Полина. – Я забрала Арину, моя дочь теперь будет со мной, мне не придется ее ни прятать, ни делить с Яном, он надолго застрянет в тюрьме.

– Оттуда выходят раньше, чем хотелось бы. Хорошо, Яна они взяли, а дружков его?

– Их тоже возьмут, – сказала Полина.

– Возьмут, если догонят! Они сейчас разбегутся, а потом из тебя отбивную сделают. И нас всех «пересчитают»…

– Умоляю, не нагоняй жути, мне и без тебя плохо! Какой ты стал ворчливый, стареешь, что ли?

– Я?! Я старею?! – распетушился окосевший Кирилл. – Не дождетесь! Обвинение с меня снято… почти снято. Я полон сил и планов, у меня большой потенциал, так-то! – А из кресла поднялся, будто старик, кряхтя и сопя. – Ваш Викентий вряд ли приедет, уже одиннадцатый час, значит, ему больше нечем вас порадовать. Собственно, другого результата я и не ждал…

– Кирилл, прекрати! – процедила Полина, она была на взводе. – Откуда у тебя взялась такая манера – пророчить плохое? И вообще… отправляйся-ка спать, ты много выпил, поэтому и видишь все в мрачных тонах.

– Ну и пойду…

– Иди, иди.

А он все не уходил. Постоял, оглядываясь, словно что-то потерял, налил себе бренди, выпил и вдруг спросил:

– Почему ты мною командуешь?

– О боже! – Полина бросила компресс на стол. – Хватит! У меня такое ощущение, будто мое лицо превратилось в кусок льда, я ничего не чувствую. Кирилл, если хочешь поругаться, то я тебе не Нонна, которая очень любила цапаться.

Ему явно не хватало допинга в виде скандала, вероятно, он действительно привык жить в режиме боевой готовности к выяснению отношений – это его взбадривало, жизнь казалась заполненной, а сейчас он заскучал. Кирилл скрестил руки на груди, упрямо наклонив голову, произнес:

– А все же? Почему, стоило мне оступиться… вернее, меня «оступили», я не сам… Так вот, стоило мне… и мною начали помыкать! Забыли, кто здесь хозяин?!

Марианна взяла на себя миссию урегулирования назревающего конфликта, так как Полина тоже была не в лучшей форме.

– Мы помним, Кирилл Андреевич. Вы, конечно же, вы хозяин. А если мы ущемляем ваше достоинство, то можем уйти из вашего дома.

– Уйти? – озадачился он. Нет, в его планы не входило остаться один на один с самим собой и кучей ребятни. – Зачем же? Я не это имел в виду…

– В таком случае давайте мирно разойдемся по комнатам, а завтра обо всем переговорим. Полина устала, я – тоже…

– Хорошо, – кивнул он. – Я пойду… Марианна, ты не могла бы меня проводить? Я слегка пьян… и… постелить не смогу…

Топорный намек! Но он наверняка подумал, что сделал его тонко, понять его должна была только Марианна. Она и поняла и отказалась его сопровождать:

– Ничего, Кирилл Андреевич, дойдете, здесь недалеко.

– Ну, ладно, – обидчиво поджал он губы, постоял, полагая, что Марианна передумает, и наконец нетвердой походкой направился наверх.

Марианна отнесла на кухню бокал, из которого пил Кирилл, вернулась с фаянсовой кружкой и протянула ее Полине:

– Выпей.

– Что это?

– Я валерьянку заварила, спать будешь крепко.