Рогатый алтарь, вырезанный из одного куска базальта с применением металлических инструментов. Макор, 1116 г. до н. э. Невысоким рельефом выдается вырезанная голова быка. Стоки для крови жертвенных животных. Религиозное значение «рожек» на четырех углах неясно, но во время освящения нового алтаря кровью животного, приносимого в жертву, мажут каждый рог, как гласит указание, данное Яхве Моисею в Книге Исхода (29: 12): «Возьми крови телыщ и возложи перстом твоим на рога жертвенника, а всю остальную кровь вылей у основания жертвенника». Беглецы – пусть даже они спасались от царя – в поисках убежища оказывались в безопасности, стоило им только ухватиться за рога алтаря. В Третьей Книге Царств (1: 50) об этом рассказывалось так: «Адония же, боясь Соломона, встал и пошел, и ухватился за рога жертвенника». Выл установлен в Макоре поздней весной 963 г. до п. э.

Над Макором занималось утро. Раздавалось щебетание птиц, пристроившихся на крышах, дети с гамом и криками играли на людных улицах. Маленький уютный городок чувствовал себя в безопасности под защитой кольца недавно возведенных стен. Дверь правительственной резиденции открылась, выпустив коренастого человека, голый череп которого был усеян веснушками. Его бородатое лицо было полно мрачности. Он был явно расстроен каким-то решением правителя. Через извилистый лабиринт улочек он грустно побрел к себе домой, но не успел сделать и нескольких шагов, как его окружила группа ребятишек, которые хором начали скандировать: «Удод, Удод, Удод!»

Он остановился. С лица сползло мрачное выражение, и оно начало расплываться в улыбке, пока не превратилось в веселую луну. Физиономия пошла смешливыми морщинками, и он расхохотался. Подхватив маленькую девочку, он подбросил ее в воздух и, поймав на руки, поцеловал.

– Сладостей, сладостей! – завопила она, так что он опустил ее на землю и с серьезным видом стал рыться в карманах, словно не зная, где у него спрятано угощение. Остальные дети, полные взволнованного ожидания, прыгали и танцевали вокруг него, пока он продолжал рыться под плащом, откуда наконец извлек полотняный мешочек с засахаренными фруктами. По пути домой он раздавал их детям, которые бежали за ним по пятам и радостно кричали:

– Удод, Удод!

Все то время, пока люди обитали на земле Израиля, рядом с ними Жила любопытная птичка удод, который забавлял всех куда больше, чем остальные живые создания. Размерами он был невелик, примерно восьми дюймов в длину, с черно-белым оперением и розоватой головкой. Характерно, что он больше ходил, чем летал. Удод все время хлопотливо перебегал с места на место, словно посланник с важной миссией, подробности которой он забыл. Забавная пичужка носилась кругами, будто Пытаясь вспомнить, что же ей надо было сделать.

Внешний вид удода соответствовал его причудливому поведению. Формой его головка напоминала маленький изящный молоточек, который взлетал и опускался с удивительной быстротой. С одной стороны ее торчал желтый, чуть изогнутый клюв примерно двух дюймов в длину, а с другой топорщился хохолок из перьев, тоже двух дюймов длиной, который был обычно прижат к голове, сливаясь с ее оперением, но, когда удод топорщил его, создавалось впечатление, что он увенчан сверкающей короной.

Носясь по земле, он искал ямки, оставленные червями, и, найдя добычу или заприметив убегающее насекомое, удод начинал стремительно работать молоточком головы, пока пища не оказывалась в тисках длинного клюва. Тогда счастливая птичка перепархивала на какой-нибудь камень, где могла положить добычу на его плоскую поверхность, откуда она не могла свалиться на землю, и принималась клевать ее. Разодрав червяка или насекомое на кусочки и насытившись, удод одним прыжком возвращался в свои охотничьи угодья и, бегая, продолжал крутить головкой во все стороны.

Насколько люди помнили, эта забавная птичка всегда называлась удодом из-за резкого неприятного звука ее голоса. Она не щебетала, как ласточка, не ворковала, как голубь, и люди Израиля не считали ее поэтическим воплощением земли, на которой они жили. Для египтян удод был священной птицей; хананеи считали его умным. Баал же наделил птицу дьявольски неприятным запахом, поскольку она прятала в гнезде драгоценные камни, а запах отпугивал воров. Для евреев удод олицетворял преданность семье, поскольку юное потомство с исключительной заботой относилось к своим родителям – холодными ночами они прикрывали их собой и во время линьки выдергивали из оперения сухие перья. Но забавная маленькая птичка умела отлично летать и вызывала не только улыбки. Порой даже весьма занятые люди, например правитель, отрывались от своих дел и внимательно наблюдали за этой маленькой трудолюбивой землеройной машиной.

В последние годы правления царя Давида в Иерусалиме Макор обзавелся строителем из числа своих горожан. Он получил прозвище Удод, поскольку большую часть дня тоже носился по городу, заглядывая во все дыры. Как и птичка, в честь которой он получил прозвище, этот невысокий плотный человек пользовался всеобщей симпатией, частично потому, что вызывал у горожан улыбку, а частью потому, что всем была известна его доброжелательность, у него никогда не было никаких злых намерений. Он был настолько преисполнен дружелюбия и благородства, что однажды правитель в редкую минуту откровенности сказал о нем: «Удод – самый счастливый человек в городе, потому что он любит свою работу, свою жену и своих богов. Именно в таком порядке».

Работа Удода заключалась в строительстве новых защитных стен вокруг Макора, и он занимался ею вот уже несколько лет. Женой его была любознательная юная Керит. Отец ее был священником и как-то взял дочку в Иерусалим, где она воочию увидела царя Давида во всем его величии. Боги Макора были традиционными для города. Среди них был Баал, давний и знакомый охранитель хананеев. Он по-прежнему обитал в том же монолите на той же вершине, наблюдая за мирскими хлопотами, такими, как доставка воды и строительство стен; здесь же был и Яхве, бог Моисея, новое еврейское божество, в которого постепенно, шаг за шагом превратился Эль-Шаддаи. Теперь он обрел такое могущество, что присутствовал и в необозримых высях, и в глубине человеческого сердца. В Макоре жили несколько хананеев, которые поклонялись только Баалу, и несколько евреев, таких, как отец Керит, для которых был лишь один бог Яхве. Основная же масса горожан, таких, как Удод, принимая Яхве как всемогущее божество, обитающее на небесах, продолжала поклоняться Баалу, как местному богу, к которому можно обращаться с повседневными проблемами.

Удоду было тридцать девять лет. Он был отцом двоих веселых проказливых ребятишек от симпатичной жены и еще нескольких от девушек-рабынь. Несмотря на свою уморительную внешность, он в юные годы, когда воевал за царя Давида, отличался мужеством и именно за свою верную службу получил работу по восстановлению Макора.