Где эти неуловимые сволочи? Сейчас, когда Ступицын остался не у дел, они лишены главного – информации. А значит, возможности предугадывать и просчитывать шаги противника. Противник – я. Как бы то ни было, самую страшную угрозу сейчас для них представляет не Пащенко со своим аппаратом, не Земцов и не божья кара. Я. Как свидетель почти всех их преступлений за последние три недели. Точно такую же опасность я представляю и для Лукина. Клянусь, когда председатель Областного суда впрягался в эту повозку, он даже не представлял, что обеими ногами ступает в дырку деревенского туалета! Зная осторожного Лукина, я могу с уверенностью это утверждать! Может, его изнанка и не вывернулась, если бы не новенький халявный «Форд» да пара строящихся особняков. Однако его звезда в этой ночи воссияла. Яркая, с ореолом цвета детского поноса! Акела промахнулся…

Вадим появился около десяти часов вечера. За это время я успел отоспаться и привести свой вид в порядок. Целый час я мылся, брился и скоблился под душем. Сообразив, что было бы неплохо переодеться, я облачился в чистые брюки и рубашку прокурора. Хорошо у меня проходит отпуск!

– Он будет жить, – то ли надеясь на чудо, то ли обманывая себя и меня, с порога произнес Вадим. – Операция сделана, состояние стабильно тяжелое. Но ведь не умер же он за все эти часы?! Значит, не умрет и сейчас!..

Не обнаружив в холодильнике спиртного, он предложил:

– Пошли в какой-нибудь бар. Посидим.

– Как-то раз я с тобой в бар уже сходил, – заметил я. – При совершенно аналогичных обстоятельствах. Впрочем, вне привычных стен всегда думается лучше…

Мы вернулись из рюмочной около часу ночи. Пришлось, во избежание случайных встреч, «сидеть» на другом конце города, где среди полупьяной братвы и романтических разговоров никто не узнал бы в нас судью и прокурора. Поэтому возвращение и было столь поздним. Расслабление, на которое возлагались большие надежды, связанные с употреблением алкоголя, не приходило. Как не приходило и чувство опьянения. Такое впечатление, что мы выпили не пять раз по «сто», а по несколько пакетов молока. Чувство усталости и напряжения, что увозили мы с собой в ночь, мы привезли с собой обратно вместе с бутылкой рома. Стыдно признаться, но хотелось напиться до поросячьего визга и хотя бы на минуту позабыть обо всех проблемах. Если кто-то думает, что СУДЬИ падают на Землю с неба, по распределению всевышнего, то он очень сильно заблуждается. СУДЬИ выползают наверх из грязи, попадая в еще более густую, профессионально замешанную грязь. СУДЬИ – не от бога, они – от земли. Только многие из НАС забывают, откуда они выползли. А некоторые даже не понимают – во имя чего…

Ром – не водка. Он бьет по голове своими пятьюдесятью градусами с той же силой, с какой бьет палкой взбесившегося фаната милиционер. Чувство тяжести, постоянные разговоры о Пермякове и Шилкове придавили меня к дивану, как рюкзаком. Досада от того, что двое подонков продолжают утаптывать в городе снег, придавала этим ощущениям особый оттенок. Если это то, чего я добивался, пытаясь заглушить боль алкоголем, то я был очень неправ…

Воскресное утро застало меня врасплох. В ванной, как морж, фыркал Пащенко. Он подставлял свое спортивное тело под мощные струи холодной воды и смывал вчерашнюю минутную слабость. Дождавшись появления свежего прокурора, я занял его место под душем.

За завтраком были подведены итоги прожитого дня. Фрейлейн Штефаниц, которой в прокуратуру вызывали врача, пришла в себя и наплела следователю жуткую историю о похищении с последующим выкупом. Ни слова о тайне семьи. А что ей оставалось делать? Рассказ с похищением выглядел правдоподобно. Она – богатая наследница из уважаемой в Германии семьи. После ма-а-аленьких угроз и нескольких подзатыльников она согласилась связаться с родственниками в Дрездене и попросить ма-а-а-аленькую сумму в виде двух миллионов долларов, как залог своего успешного возвращения на Родину. И ни слова о Маркусе. Не упомянула она и меня. Откачка врачами ей не пошла на пользу. Теперь, когда она избежала казематной скуки в каком-нибудь подвале и периодических избиений, к ней снова вернулась надежда вернуть собаку в Германию. Интересно, эта сучка представляет, сколько человек из-за нее уже лишились жизни и сколько еще лишатся?!

Ей на все наплевать. Был бы готов к воспроизводству Маркус! Чем она отличается от Гурона и Ступицына? Та же жажда денег и стабильного процветания за счет чужой крови. Уж не преувеличиваю ли я? Нужно об этом обязательно спросить Лукина. Он у нас лучше всех в области знает Закон. Потому и поставлен самым главным законником. Председатель «в законе»…

Подстреленный в попу отморозок, лежа на животе в лазарете СИЗО, с готовностью давал показания и был счастлив от того, что жив. Он-то и рассказал, что Ступицын передал Лере тысячу долларов и велел месяц не появляться в городе. Собранные нами по крупицам сведения о деятельности Гурова и Ступицына превратились в обширный и официальный следственный материал. Объявлять их в федеральный розыск никто не станет – они не допрошены. Однако даже обывателям Тернова, далеким от его криминальной жизни, стало ясно, что на ногах вся милиция. Фотографии Гурона и Ступицына не сходили с телевизионных экранов. Когда уходит надежда, тогда за поимку преступников назначается награда. Раньше этим занимались потерпевшие, а умелые сыскари, разыскав жуликов, использовали награду для ремонта кабинетов и приобретения дорогостоящих средств связи. Время идет, меняются руководители, умелые сыскари уходят на пенсию. Им на смену приходят другие. Но не очень умелые, ибо как понять такое заявление начальника ГУВД области: «За информацию о местонахождении Гурова и Ступицына объявляется награда в сто тысяч рублей»? Что поделать… Теперь милиция платит посторонним людям за поимку бандитов. То есть – за свою работу. Это после заявления министра внутренних дел о приеме на работу в органы исключительно на конкурсной основе. Интересно посмотреть на тех, кто не прошел по конкурсу…

Мне сто тысяч не надо. То есть – очень надо, но не за кормежку милиционеров подножным кормом. Я сдам Гурона и Ступицына им. Но живьем. Или – телами, поштучно. Как получится – выбор за искомыми. Но лучше – живьем. Потому что мне нужны их глаза, тоскующие за решеткой по воле.

Как бы то ни было, имя судьи Струге во вчерашнем инциденте не фигурирует. А когда всплывет, будет уже поздно. Зря Лукин отказался от пари…

– Хочу предложить тебе небольшую прогулку по Тернову.

Сытый и довольный Пащенко переворачивал полки в шкафу в поисках чистых носков. Ему не везло в жизни с женщинами, и в этом отношении он шел по моим стопам до того момента, пока я не встретил Сашу. Он так же, как и я, женился сразу после выпуска из института. Как принято писать в исковых заявлениях о разводе, которые я последнее время рассматриваю, «не сошлись характерами». На самом деле все было гораздо прозаичнее. Он повторил мой подвиг. Его вторую половину, как и мою бывшую, интересовали лишь купюры и курс рубля по отношению к доллару. Вот здесь они и не сошлись. Вадим несколько долгих лет пытался наладить отношения, сохранить семью и изменить отношение к истинным ценностям у жены. Однако тяга к совершенству у той оказалась гораздо сильнее человеческих отношений. Поэтому пять последних лет Вадим Пащенко стирал и готовил себе ужины сам. Где-то в глубине души он, безусловно, переживал по этому поводу, однако всем казался счастливым в своем одиночестве. Желающих обрести в лице Пащенко спутника жизни было предостаточно, но пока Вадим предпочитал браку долгий поиск чистых носков в шкафу.