«Беглец» и «Муромские леса». На первую из них оказал значительное влияние «Кавказский пленник». Безотчетно для себя Вельтман повторил строки великого поэта. У Пушкина:

Простите, вольные станицы,

И дом отцов, и тихий Дон,

Война и красные девицы![721]

А в «Беглеце» (вариант 1825 г.):

Прощайте, тихий берег Дона,

Отцовский прах и мать моя,

И всех родных моих семья![722]

В романтической повести Вельтмана казак Леолин берет на себя вину товарища и бежит через границу на турецкую сторону. Он оказывается в рабстве, становится невольником богатого грека в Галаце. Основа повествования — трагическая история любви Леолина и Мирры, дочери грека. Зараженные чумой, влюбленные гибнут в объятиях друг друга. Широко распространенная в русской поэзии 1820-х годов тема любви пленника и прекрасной чужестранки сопровождается реальными описаниями границы, эпидемии в городе. Но поэт так и остался до конца не удовлетворенным своим произведением, многократно переделывал его и издал лишь в 1831 г.

В «Муромских лесах» романтическая история Лельстана, попадающего к разбойникам, мстящего врагу и спасающего возлюбленную Мильду, облечена в форму театрализованной драмы. В работе над повестью он использовал темы и образы народных представлений и раешника, в том числе народной драмы «Лодка». В произведении пародировались стилевые шаблоны «готического» романа, псевдоисторических повествований. «Муромские леса» были изданы в 1831 г., через три года инсценированы в Москве на подмостках Большого театра. Громадную популярность приобрела песня разбойников «Что отуманилась зоренька ясная».

В середине 1820-х годов Вельтман начал вести исторические исследования, напечатал статью «О воспитании» и книгу «Начертание древней истории Бессарабии». С особенным интересом он обратился к истории Древней Руси. Первой темой его исследований стал Новгород XII в., привлекавший внимание русской передовой исторической мысли того времени. Результатом работы явилась изданная позже книга[723].

Долгие годы службы вдали от родных мест не ослабляли связей Александра Фомича с семьей, которую преследовали несчастья. В 1818 г. умер брат Николай, а 13 июля 1821 г. скончался Фома Федорович, оставив детям в наследство сто рублей[724]. Маленьких брата и сестру Вельтмана взяли под опеку Евреиновы. Вельтман определил брата в кадетский корпус[725], а Лиза жила у опекунов до его возвращения.

Литературные занятия штабс-капитана были прерваны обострением отношений между Российской и Османской империями. 25 апреля 1828 г. русская армия форсировала Прут у местечка Фальчи и двинулась к Дунаю с целью занять Молдову, Валахию, Добруджу, захватить Шумлу и Варну. Ей противостояла стопятидесятитысячная турецкая армия под командованием Хуссейн-паши. Русских воинов вдохновляло стремление освободить славян и греков от турецкого ига.

Вельтман горячо сочувствовал этерии — освободительному движению греков, принимал близко к сердцу судьбу балканских славян. С первого дня кампании 1828 г. он находился в действующей армии. Перейдя с Главной квартирой границу, Вельтман участвовал в осаде крепости Браилов. После форсирования Дуная был в бою, завершившемся занятием позиций перед Шумлой. За проявленную в сражении отвагу был награжден орденом Владимира IV степени. Во время осады Шумлы штабс-капитан получил особое задание — составить план неприятельских укреплений и позиций, с которым он блестяще справился. 20 сентября он участвовал в сражении при Кадикной. Одновременно вел штабные дела, составлял реляции и писал исторический журнал военных действий Второй армии, выписки из которого подготавливал для императора.

После снятия 2 октября осады Шумлы Вельтман вместе с армией прошел через Казлуджи, а затем через Варну, Кюстенджи и Гирсово проследовал на зимние квартиры в Яссы. Там он сделал наброски повести на основе личных впечатлений от осады Шумлы.

Весной 1829 г. Вельтман вместе с Главной квартирой выступил к Силистрии, участвовал в осаде крепости, затем вместе с армией прошел по Шумлинской дороге и 30 мая был в сражении при Кулевче. За мужество в бою ему был присвоен чин капитана. В июне он получает отпуск и едет в Яссы, где проходит курс лечения[726]. Личные дела задерживают его в городе, но приказы вице-председателя Дивана княжества Молдавии весной 1830 г. заставляют его вернуться в Главную квартиру.

В связи с окончанием войны Вельтман награждается медалью, годовым жалованьем и 5 сентября 1830 г. отправляется в Петербург за новым назначением. 26 сентября был подписан приказ о переводе его в Отдельный Оренбургский корпус. Вельтман просит направить его в Четвертый корпус, но в ответ получает 20 ноября предписание выехать в Оренбург. Тогда Вельтман подает в отставку по болезни. 22 января 1831 г. он уволен в чине подполковника.

Служба в действующей армии не помешала Александру Фомичу продолжать литературную работу. Его стихотворения публикуются в журналах[727], подготовлены к печати повести в стихах, а в отставку он вышел, когда была завершена первая часть романа «Странник», отрывки из которой уже начали печататься в журнале «Московский телеграф».

Вельтман поселяется в Москве и организует свою жизнь таким образом, чтобы она давала возможность заниматься литературной и научной работой. Еще осенью 1830 г. он начинает усиленную переписку со своей троюродной сестрой, восемнадцатилетней Анной Павловной Вейдель. Ей посвящаются и посылаются стихи:

Что делать с Анночкой сестрицей?

Ее боюсь я, как огня!

Уже не в первый раз меня

Оклеветала небылицей!

Еще за что ж на ум пришло

Меня преследовать так зло!

Нет-с! братец ваш, смиренный грешник,

Совсем не зол и не насмешник!

Он любит миленьких сестер,

Ему ничто их не заменит,

И каждый ласковый их взор

И слово каждое он ценит.

Но кто святым на свет рожден,

Кто иногда не беспокоен,

Не глуп, не странен, не смешон

И злых упреков не достоин?

Но я, нет, не виновен я,

Не мне, а вам, сестрица, стыдно,

Когда рассеянность моя

Вам показалась так обидна.

Давайте всех сзовем на суд,

И будет вам он укоризной.

Меня все добрым назовут,

А вас все назовут капризной[728].

В Москве Вельтман поселяется с сестрой и братом. Еще с юга он писал в послании к Елизавете Фоминишне:

Прими, дитя моей мечты,

Начальный плод моих видений.

Мне милых трое: брат и ты

И муза — друг уединений.

Досуги посвящаю ей,

Вам в жертву огнь любви