Монтгомери и в штаб-квартире CDC в Атланте сотрудники добровольно испытывали вакцину на себе. Х. Брюс Далл из Службы сбора информации об эпидемической обстановке, созданной в 1951 году в ответ на угрозу применения биологического оружия во время Корейской войны, провел в федеральной тюрьме в Атланте (United States Pe nitentiary) испытание с эффективностью от 80 до 90 % в первой фазе. К концу лета вакцину производили шесть компаний, в том числе Merck Sharp & Dohme.

Поражало, как стремительно Соединенные Штаты перешли от осознания риска пандемии к массовой вакцинации. Первый отчет New York Times о вспышке гриппа в Гонконге – три абзаца на третьей странице – появился 17 апреля[782]. И уже 26 июля, по прошествии чуть более трех месяцев, врачи в Форт-Орде, штат Калифорния, прививали призывников. Через три дня это делали и на базе ВВС США имени Лоури в Колорадо. Затем предстояло сделать прививку врачам, медсестрам и другим медицинским работникам. Сделали ее и президенту Эйзенхауэру, а также королеве Елизавете и принцу Филиппу перед их запланированным визитом в США и Канаду. В Министерстве здравоохранения считали, что именно эта кампания по вакцинации и была откликом США на пандемию. 15 августа Лерой Бёрни, главный санитарный врач США, объявил, что вакцину необходимо распределить по штатам соразмерно численности населения, но распространять ее должны производители через свои обычные торговые сети. На заседании, прошедшем в конце августа в Вашингтоне, ASTHO заявила, что профилактика заболевания «в силу отсутствия способов, позволяющих эффективно остановить распространение инфекции, превращается в программу по вакцинации». Примерно четыре миллиона доз в один миллилитр были выпущены в августе, девять миллионов – в сентябре и семнадцать миллионов – в октябре[783]. «Та пандемия в 1957 году не застала меня врасплох, она произошла именно тогда, когда и должна была произойти», – говорил Хиллеман в интервью в 2005 году. И поэтому ситуации 1918–1919 годов, которой многие так боялись, удалось избежать. «Это был единственный раз, когда мы смогли предотвратить пандемию с помощью вакцины», – вспоминал Хиллеман[784].

Впрочем, всех этих доз хватило лишь на 17 % населения. Более того, эффективность вакцины варьировалась от 53 до 60 %. Были и неизбежные ошибки. Игроков в американский футбол – не только из клуба «Сан-Франциско Форти Найнерс», но и из колледжей Калифорнийского университета и Стэнфорда, – привили прежде полицейских и пожарных. Вот как это объяснял менеджер по продажам в компании Merck: «У вас двадцать пять человек, и все хотят яблок, а яблоко только одно. Кому же оно достанется? Тому, кто первым протянет руку»[785]. Все это заставило одного бывшего сотрудника CDC сделать вывод, что вакцина «не оказала ощутимого влияния на протекание пандемии»[786]. Однако подобное заключение преуменьшает достижения Хиллемана. Безусловно, избыточную смертность в Соединенных Штатах ограничило именно то, что он сумел так быстро отреагировать на появление гриппа. Стоит присмотреться, и мы увидим, что Министерство здравоохранения прежде всего стремилось выработать коллективный иммунитет у молодых американцев и наряду с этим избирательно вакцинировать военнослужащих и медицинских работников. Эксперименты и исследования продолжались и в последующие годы. Было обнаружено, что «для инициирования первичного гуморального ответа требовалось больше вакцины, чем прежде, когда вводились более ранние вакцины H1… В 1958, 1959 и 1960 годах (по мере того, как случались рецидивы инфекции) средние исходные уровни антител в популяции увеличивались (иными словами, многие получили первичную вакцинацию), и реакция на введенную вакцину проявлялась более явно. Если пациентам давали разделенные дозы с интервалом менее четырех недель, это оказывало более эффективное воздействие, чем однократная инъекция. С течением лет выгода от этой стратегии уменьшалась». Исследования школьников-навахо и студентов-медиков из Нью-Йорка показали, что «субклинические инфекции возникали каждый год», но «клинически выраженных инфекций» становилось меньше, при этом одновременно повышался уровень специфических антител к H2N2[787]. В свете этих и более поздних открытий власти приняли решение о регулярной вакцинации пожилых людей, которые были и остаются – почти в каждый сезон заболевания – наиболее уязвимой группой для большинства штаммов гриппа.

В 1957 году Хиллеман перешел в компанию Merck, возглавив новый отдел исследований вирусов и клеточной биологии в Вест-Пойнте, штат Пенсильвания. Все, что последовало за этим, кажется чудом. Именно в Merck Хиллеман создал большую часть из сорока экспериментальных и лицензированных вакцин, предназначенных для животных и человека. Из четырнадцати вакцин, обыкновенно рекомендуемых в современных календарях прививок, он разработал восемь: вакцины против кори, эпидемического паротита, гепатита А, гепатита В, ветряной оспы, менингита, пневмонии и гемофильной палочки. В 1963 году Джерил Линн, дочь Хиллемана, заболела паротитом. Хиллеман взял у нее вирусный материал и на его основе разработал вакцину. Штамм Джерил Линн используют при производстве вакцины против паротита и по сей день. Чтобы создать вакцину от гепатита B, Хиллеман и его команда обработали сыворотку крови пепсином, мочевиной и формальдегидом. Вакцина получила лицензию в 1981 году (впрочем, в 1986 году в США ее заменили другой, которая делается на дрожжах), и еще в 2003 году ей отдавали предпочтение сто пятьдесят стран.

Когда мы читаем о жизни Хиллемана, следует помнить, что в эпоху холодной войны культура научных исследований была намного агрессивнее – кое-чего сегодня бы не стерпели. «Он управлял своей лабораторией, будто воинской частью, – писал биограф Хиллемана, – и вел себя как единственный командир. Было время, когда он хранил в своем кабинете „сушеные головы“ (на самом деле муляжи, сделанные кем-то из его детей) как трофеи, представлявшие всех его уволенных сотрудников. Он бранился сколько хотел, мог разразиться тирадой, чтобы донести свои доводы, а однажды, как известно, отказался посещать курс „школы хороших манер“, обязательный для всех и призванный повысить культурный уровень руководителей среднего звена в компании Merck»[788].

Биохимия холодной войны

Пандемия азиатского гриппа 1957–1958 годов, конечно же, не прошла без последствий для экономики. К началу ноября 1957 года с болезнью успели столкнуться 82 миллиона американцев, а общее число рабочих дней, потерянных ими по нетрудоспособности, составило 282 миллиона. И все же можно лишь сказать, что пандемия совпала с рецессией – не более. На самом деле экономический спад начался летом 1957 года, еще до того, как в США начал распространяться вирус. Если говорить о непосредственных причинах рецессии, то она случилась из-за повышения рыночных процентных ставок, которое поневоле поддержала Федеральная резервная система[789], а также из-за того, что были сокращены расходы на оборону. В любом случае длилась она недолго, всего девять месяцев, и