– Потому что у тебя присутствует половое влечение, – печально улыбнувшись, сказала Рейчел. – А у меня его нет. Это как быть тугим на ухо. Слушаешь музыку, а в голове один только шум. К тому же неприятный. Как подумаю, что вот штука Герцера входит в меня, так… брр! – Рейчел даже передернуло от отвращения.

– О'кей, – сказала Антья. – Вынуждена признать, это странно.

– Если нормальное половое влечение – это пять, – сказала Рейчел, – у Элайны, скажем, восемь, то я – минус один.

– А Баст? – спросила Элайна.

– Три тысячи сто пятнадцать, – засмеялась Рейчел. – Более или менее.

Они подплыли к разбросанным рифовым островкам, многие из которых торчали над водой на метр и больше, и Антья, внезапно нырнув, принялась шарить в небольшой пещерке.

– Вот он, – сказала она, вытаскивая из норы омара.

Тот яростно шевелил своими усами-антеннами, пытаясь уколоть Антью хвостом, но она ловко открутила хвост и швырнула безжизненного омара в корзину.

– Обычно они прячутся под камнями и в расщелинах, – пояснила Антья, опускаясь на песчаное дно и осматривая подножие рифов.

Внимательно исследуя все трещины и выемки, она снова быстро сунула руку куда-то внутрь. На этот раз она выдернула ее с гримасой отвращения.

– Нам бы сюда копья, – сказала она. – Охотиться с копьем – это, конечно, не слишком интересно, но мы ведь здесь не развлекаемся.

Рейчел отплыла немного подальше и принялась обследовать свой кусок рифа. Опустившись на дно, она заглянула под камни, но увидела одну черноту. Солнце светило так ярко, что, казалось, над головой не было толщи воды метров десять высотой. Под камнями скользили неясные тени, мелькали маленькие рыбки. Заметив какое-то движение, Рейчел протянула было руку, но быстро отпрянула, когда из расщелины, медленно шевеля плавниками, выплыла небольшая акула. По крайней мере, она подумала, что это акула. Очень похожа, только рот какой-то сжатый, словно рыба только что жевала лимон.

– Акула-нянька, – сказала появившаяся рядом Элайна. – Они безобидные, если их не трогать. Хотя, если рассвирепеют, могут и разорвать. Один парень, еще до Спада, из ихтиан кстати сказать, вздумал на такой покататься. К счастью, нанниты его правильно собрали. Так вот после того случая он Изменился и стал обычным человеком и больше никогда даже близко не подходил к воде.

– Как вы здесь что-то видите? – спросила Рейчел, которая безрезультатно осматривала очередной кусок рифа.

Ничего, и ты привыкнешь, – пообещала Антья, проплывая мимо. В ее сумке лежали уже три омара, из которых один был просто огромным. – Только осторожнее, у них шипы. Держи их крепко, но не жми. Смотри, чтобы они не вывернулись, и следи за шипами, иначе они могут распороть руку. И не сжимай, а то уколешься.

– Отлично, – сказала Рейчел, когда под одним из камней шевельнулись усы-антенны.

Оттолкнувшись ногами от дна, она бросилась к омару, которого, по всей видимости, мало беспокоила эта встреча, только его усы зашевелились более угрожающе. Рейчел протянула руку, ухватила омара и потащила. Ей удалось зацепить его прямо за усы, но омар, к ее удивлению, оказал сильное сопротивление. Быстро взяв его за туловище, Рейчел резким движением оторвала хвост.

– Один есть, – сияя, сказала она.

И только тут заметила на пальцах мелкие порезы, которые сразу начало щипать от морской воды, однако, что было делать, приходилось терпеть.

– Перчатки, – заявила Элайна, появившись из воды метрах в десяти. – Вот что нам действительно нужно: перчатки.

– Лучше копья, – сказала Антья. Ее почти не было видно, в воде мелькал только золотисто-красный хвост, цвет которого можно было различить лишь у поверхности воды.

– А почему у ихтиан такие яркие хвосты? На глубине ведь они все равно кажутся либо коричневыми, либо зелеными, – спросила Рейчел, возвращаясь к поиску омаров.

– Наши глаза различают только голубой цвет, – ответила Антья, подцепляя очередного омара. – На глубине мы цветов вообще не различаем, зато метрах в двадцати от поверхности все видим прекрасно, и в цвете. А если мы опускаемся метров на тридцать или даже сорок, то вновь возвращаемся к нашему обычному зрению, потому что там для нас все голубое.

– Так вы плохо видите? – спросила Рейчел. – Я хочу сказать, когда вы в городе или еще где. Там ведь все голубое.

– Нет, – ответила Элайна. – У нас прекрасное ночное зрение. Примерно как у кошки. Наверное, мы видим даже лучше, чем вы. Поэтому и под камнями находим больше, потому что видим лучше.

А вот и я вижу! – воскликнула Рейчел, нырнув вниз и схватив омара за туловище так ловко, что на этот раз даже не порезалась, однако сильно ударилась рукой о риф, когда тащила упиравшееся ракообразное. И поняла, что очень устала. И что впереди у них долгий путь назад. – Нелегкое это занятие.

– Точно, – сказала Антья. – И я не уверена, что мы получим больше калорий, чем израсходуем, особенно если учесть, что нам предстоит плыть против течения, да еще тащить омаров.

Немного подумав, Рейчел неожиданно рассмеялась.

– Я их потащу, – сказала она, высматривая еще одного омара. – Я пойду пешком, так что вам не придется из-за меня задерживаться.

– Принято, – сказала Элайна. – Мы можем плыть по мелководью, и ты будешь нас видеть. И откроешь мне все самые страшные тайны Герцера.

– Пусть их тебе сам Герцер открывает, – заметила Рейчел.

– Ну, это неинтересно, – махнула рукой Элайна.

– В жизни Герцера до Спада не было страшных тайн, – сказала Рейчел, попыталась схватить омара и едва не упустила еще одного, гораздо более крупного. – У него что-то было с генетикой, моей матери пришлось его лечить, но, к счастью, это было до Спада. И все же с возрастом эти нарушения не исчезали, а когда он стал взрослым, его дела пошли совсем плохо. У него… не было друзей, не говоря уже о девушках.

– Как-то не верится, – сказала Антья.

Ее корзина была уже почти полной, и ихтианка отдыхала, сидя на верхушке рифа. Рейчел внезапно поняла, что чешуя у Антьи на хвосте служила не только для красоты: если бы не прочный чешуйчатый панцирь, та давно ободрала бы об острые кораллы весь зад.

– У него были… припадки, – с трудом подбирая слова, сказала Рейчел. – Он пытался с этим справиться, но у него не получалось: он трясся, как тонкая ветка. Да еще и заикался. Иногда у него вдруг начинали течь слюни, а иногда сама по себе дергалась рука или нога. На все это было… страшно смотреть. Он рос здоровым, резвым ребенком, а эта… болезнь его вмиг скрутила. Честно говоря, я стала его избегать. Стыдно вспоминать, но он казался мне каким-то странным. А потом мама придумала, как все исправить, перед самым Спадом. Можно сказать, что она Герцера сначала убила, а потом возродила к жизни. – Рейчел хотела что-то добавить, но осеклась. – После этого между ними возникла… какая-то странная внутренняя связь. И девушек у него никогда не было. А вот то, что произошло после Спада, это уже другая история.