Ранее, когда Мориарти и его гости, еще только собирались в фойе «Альгамбры», сержант Катберт Фроум, служивший в отделе уголовных расследований Скотланд-Ярда, прогуливался в районе Вест-Энда. Никакой особенной цели у него не было, кроме разве что желания получше познакомиться с расположением некоторых объектов. Фроуму было двадцать восемь лет, и он лишь сравнительно недавно перешел в столичную полицию из манчестерской. Сообразительный, увлеченный, с большим запасом свойственного молодости энтузиазма, он мечтал о большой карьере. Проведя в Скотланд-Ярде всего только шесть недель, сержант уже знал на память списки и описания разыскиваемых личностей.

Фроум проходил мимо «Альгамбры», когда его внимание привлекла остановившаяся у входа карета и ее пассажиры: поразительной красоты молодая женщина в сопровождении двух молодых мужчин приятной наружности и человека постарше, также смуглого, с чертами, присущими уроженцу Италии.

Внешность этого последнего подпадала под описание из полицейского циркуляра, и теперь сержант напряг память, силясь вспомнить соответствовавшее описанию имя. Какое-то итальянское… Санто?.. Санционаре. Точно. Между тем кампания из четырех человек уже прошла в театр, и Фроум последовал за ними, предъявив на входе свое удостоверение.

Не обнаружив итальянца в фойе, сержант прошел в бар, уже заполненный мужчинами и женщинами в вечерних нарядах. Среди поклонников искусства он заметил и немалое число дам легкого поведения, давно облюбовавших «Альгамбру» и подобные ей заведения как места, где они сбывали желающим свой соблазнительный товар, невзирая на все усилия миссис Ормистон Чант, стремившейся закрыть варьете как рассадники разврата и очаги порока из-за открыто предлагаемых там соблазнов.

Санционаре и его спутников Фроум засёк в дальнем конце бара в обществе нескольких мужчин, один из которых выделялся как сигнальный бакен — высокий, худощавый, с внушительным лбом и глубоко посаженными глазами. Сержант и его узнал по описанию.

Молодой детектив мог бы, конечно, вернуться в Скотланд-Ярд — сообщение о высоком, сухощавом мужчине вызвало бы там большой интерес, — но после недолгих размышлений принял решение остаться и продолжал наблюдение до тех пор, пока вся компания не прошла в ложу.

Парой минут позже Фроум прорвался в кабинет управляющего, угостил того наспех сочиненной историей, содержавшей лишь малую толику правды и был пропущен на галерку, откуда мог видеть ложу, занятую Санционаре и его спутниками. Занимая удобный наблюдательный пункт, сержант сделал несколько набросков мужчин и женщин, что, как выяснилось впоследствии, имело большое значение.

Никто, разумеется, не проинформировал Фроума о том, что за отелем, в котором остановился итальянец, как и за ним самим, установлена слежка. Вот только детектив, получивший это задание, отнесся к делу формально и не пошел далее буквального исполнения полученной инструкции. Вот почему, в то время как Фроум сидел в «Альгамбре» и набрасывал портреты членов подозрительной группы, детектив просто коротал время в ближайшей пивной, поглядывая на часы и ожидая появления Санционаре после окончания представления, за что уже в понедельник утром, когда подробный рапорт Фроума лег на стол инспектора Энгуса Кроу, удостоился от последнего строгого выговора.

Воскресенье, 15 апреля — среда, 18 апреля 1894 года

Инспектор Энгус Маккреди Кроу прочитал рапорт Фроума только в понедельник утром, поскольку, несмотря на все неотложные дела, твердо соблюдал воскресенье как день покоя и отдыха. А еще он знал, что не может больше откладывать решение проблемы, олицетворяемой миссис Коулз.

Миссис Коулз всегда была женщиной милой, любящей, нежной и понимающей, однако в последнее время к ее страсти добавилась требовательность, а ласковые словечки, которые она нашептывала ему на ухо в минуты нежности, щедро пересыпались однозначными, бьющими в одну точку намеками и домогательствами. Не выражая этого напрямую, миссис Коулз давала понять, что готова либо потерять жильца, либо заполучить супруга. Некогда убежденный холостяк, Кроу пребывал в нерешительности: расставаться с уютно устроенным бытом не хотелось, но и обзаводиться женой, которая могла встать между ним и делом всей его жизни — восстановлением справедливости в отношении преступивших закон, — инспектора тоже не тянуло.

Тем не менее, будучи человеком рассудительным, Кроу прекрасно сознавал, что дальнейшее затягивание с его стороны и уклонение от прямого ответа могут привести к неприятностям. И хотя логика подсказывала, что ему следует сосредоточиться на поисках правды относительно загадочной личности Мориарти, вопрос о Сильвии Коулз нельзя было откладывать вечно.

Руководствуясь этими мыслями, Кроу и предложил своей хозяйке провести воскресенье вместе, вдали от суеты. После ланча в доме 63 по Кинг-стрит, они прокатились на кэбе до Марбл-Арч, после чего неспешно прогулялись по Гайд-парку до Серпантина.

День клонился к вечеру, когда пара вернулась на Кинг-стрит, и Кроу, перебравший до того все мыслимые темы, кроме той, что не давала ему покоя, переступил-таки через себя, смирив гордыню и отринув сомнения.

— Сильвия, — грубовато начал он, — я хочу спросить тебя кое о чем. — Прозвучало это до невозможности банально, словно инспектор выдернул слова из какого-то дешевого романа. — Скажи, ты счастлива со мной?

— Энгус, тебе прекрасно известно, что я счастлива, но ты должен также знать, что у меня, как и всех, есть совесть. — Она мило улыбнулась.

— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Счастье это, моя дорогая, не может продолжаться, если все будет идти так, как идет сейчас.

Засим последовала долгая пауза. Сильвия Коулз внимательно, с легким прищуром посмотрела на своего спутника.

— Да? — холодно, словно ожидая худшего, произнесла она.

— Я хочу сказать, моя дорогая… — Боже, подумал Кроу, я ли говорю это? — Я хочу спросить… Сильвия, окажешь ли ты мне честь, став моей женой?

Ну вот. Вылетело. Боже, сможет ли он когда-нибудь взять свои слова обратно?

— Энгус. — В глазах миссис Коулз блеснули слезы. — Энгус, дорогой. Как пишут в романах, я уже думала, что ты никогда этого не скажешь. Конечно, я выйду за тебя. Таково мое самое сокровенное желание.

И тут вдова убедительно продемонстрировала, насколько велика сила ее сокровенного желания.

Позднее у инспектора Энгуса Маккреди Кроу даже появились мысли, что, может быть, оно и к лучшему, что его холостяцкие деньки наконец-то истекли.

Явившись в воскресенье в Лаймхауз, Сэл Ходжес провела час в обществе Мориарти, потягивая шерри и решая деловые вопросы. Затем она отправилась навестить Спира.

— Бриджет, — ласково обратился к своей сиделке Спир, представив женщин друг другу, — будь добра, оставь нас с Сэл. Нам нужно обсудить с ней кое-какие вопросы.

— А при мне обсудить нельзя? — попыталась было возразить Бриджет.