— Видите ли, Зак, — сказала я, — я засекла время. Мы выехали из конюшни в десять минут третьего. Сейчас 2 часа 19 минут, а часть времени мы ехали в довольно хорошем темпе. Поэтому вы в действительности не могли отставать всего на четыре или пять минут от Уилла Бартона, не так ли?

Я заметила, что он сжал губы.

— Зак, я собираюсь сравняться с тобой, — начала я.

Конечно, я собиралась сравняться с ним только до определенной степени.

— Покойная сестра моей бабушки была матерью Уилла Бартона. Она была абсолютно уверена, что в его смерти было что-то таинственное, нечто такое, о чем в газетах не написали. Был выстрел, который слышал Герберт Вест, в чем он клялся. Это должно было испугать лошадь, не так ли? Тем более если на лошади сидел нервный наездник, который, возможно, сильно тащил и дергал поводья. Вы согласны? Ведь когда вы искали Уилла Бартона, вы, может быть, видели, как он скачет галопом вниз по опасной тропе на лошади, которая стала неуправляемой, и знали, что не сможете ее остановить. И может быть, вы видели того, кто стрелял. Может быть, это был Тэд Картрзйт.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказал Зак. Но я заметила у него капельки пота на лбу и то, как он нервно сжимал и разжимал кулаки.

— Зак, вы же говорили, что вы с Тэдом Картрайтом хорошие друзья. Я понимаю, как вам не хочется навлекать на него неприятности. Но Уилл Бартон не должен был умереть. Наша семья глубоко соболезнует. Я заплачу вам один миллион долларов, если вы пойдете в полицию и расскажете, что случилось на самом деле. Единственная ошибка, которую вы допустили, — вы тогда солгали полиции о происшедшем. Хотя сомневаюсь, что они станут обвинять вас в этом после стольких лет. Вы будете выглядеть героем, человеком, пытающимся исправить ошибку.

— Вы сказали, миллион долларов?

— Наличными. Будут переведены на ваш счет.

Улыбка едва коснулась тонких губ Зака.

— А будет ли еще премия, если я расскажу полиции, что видел, как Картрайт направил свою лошадь следом за Бартоном, вынудив его ехать по этой злополучной тропе, а потом выстрелил, отчего лошадь Бартона испугалась и бросилась вперед?

Я почувствовала, как мое сердце заколотилось. Я старалась, чтобы мой голос не дрожал:

— Я добавлю премию, десять процентов, еще сто тысяч долларов. Значит, это так произошло?

— Да, именно так все и было. У Картрайта был его старый кольт. К нему подходят только специальные пули. Как только он выстрелил, он повернул лошадь и поехал назад по тропе, которая соединяется с маршрутами Клуба Пипэка.

— А вы что делали?

— Я слышал вопль Бартона, когда он падал с обрыва. Я знал, что у него не было шансов выжить. Я был просто в шоке. Я объехал вокруг по разным тропинкам, делая вид, что ищу Бартона. В конце концов кто-то обнаружил тело в ущелье. Тем временем я раздобыл фотоаппарат и вернулся к развилке. Я хотел обезопасить себя. Было 9 мая. Я схватил утреннюю газету со статьей про Тэда с его фотографией, где он держит в руке кольт 22 калибра, с которым готовился к участию в конкурсе по стрельбе. Я прикрепил эту фотографию рядом с пулей, которую он выпустил из кольта, — она торчала в стволе дерева — и сфотографировал. Пулю я аккуратно извлек с помощью гвоздя для подковы. Там же на тропе я нашел и гильзу. Затем поднялся по крутой тропинке и сделал снимок местности сверху. Там были полицейские машины, «скорая помощь», ветеринарный фургон, предназначенный для лошади. Конечно же, все это было напрасно. В тот момент, когда этот бедняга сорвался с обрыва, все было кончено.

— Вы покажете мне те фотографии? Гильза и пуля по-прежнему у вас?

— Я покажу вам фотографии. Но не раньше, чем получу деньги. А пуля и гильза… да, по-прежнему у меня.

Не знаю, зачем я задала Заку Виллету этот вопрос, но я это сделала.

— Зак, скажите, деньги — единственная причина, по которой вы мне все это рассказываете?

— По большей части — да, — согласился он, — впрочем, есть и еще один резон. Можно сказать, меня уже достало то, что Тэд Картрайт выходит сухим из воды, а потом приходит с угрозами в мой адрес.

— Когда я смогу получить доказательства того, о чем вы сейчас говорите?

— Вечером, когда я приеду домой.

— Если няня согласится задержаться, могу я подъехать к вам попозже, в районе девяти вечера?

— Вполне. Я дам вам свой адрес. Но запомните, вы приедете только чтобы взглянуть на фотографии. Пулю, гильзу и фотографии я отдам полиции, но только после того, как получу деньги и гарантии того, что меня не будут преследовать.

В конюшню мы возвращались молча. Я попыталась представить, что должен был чувствовать мой отец, когда Тэд атаковал его и когда лошадь, не подчиняясь отцу, привела его к неминуемой гибели. Я была уверена, что это чувство было похоже на то, что я испытала, когда Тэд, отшвырнув мою мать, стал приближаться ко мне.

Мобильный Зака зазвонил как раз тогда, когда мы подъехали к конюшне. Он ответил, потом подмигнул мне.

— Алло, — сказал он. — Что такое? Ах, дом в таунхаусе с обстановкой стоит семьсот тысяч, но ты не хочешь, чтобы я там жил, поэтому предлагаешь мне взамен деньги? Ты опоздал. У меня есть предложение получше. До свидания.

Неплохо, — сказал Зак, нацарапывая свой адрес на обратной стороне конверта. — Увидимся около девяти. Прочитать номер дома с улицы довольно сложно, но вы узнаете его по детям, толпящимся вокруг, и грохоту барабанов.

— Я найду, — сказала я.

Я знала, что если Тэд Картрайт когда-нибудь попадет под суд, его адвокат будет доказывать присяжным, что показания Зака куплены. И это будет правдой лишь частично, но как они смогут опровергнуть физические доказательства, которые Зак хранил все эти годы? И как это отличается от того, что полиция делала обычно — награждала людей за дачу показаний?

Я просто предлагала гораздо больше, чем они.

В 16 часов сержант Клайд Эрли и Дрю Перри ожидали у кабинета Джефа Макингсли.

— Я не знаю, понравится ли ему то, что вы со мной, — проворчал Клайд.

— Послушайте, Клайд, я журналистка. Это мой репортаж. Я хочу защитить свою эксклюзивную информацию.

Анна сидела за столом. Она с удовольствием отметила безрадостное выражение на лице Клайда Эрли. Всегда, когда он звонил Джефу, она сообщала об Эрли как об Уайате Эрпе[13]. Она знала, что склонность Эрли пренебрегать законом, когда ему было удобно, приводила Джефа в ярость. Из меморандума, который она напечатала, она узнала, что Джеф весьма сомневается в правдивости истории Клайда о том, как он обнаружил преступные улики Чарли Хэтча, и был обеспокоен тем, сможет ли использовать эти улики, если они понадобятся при расследовании уголовного преступления.