– Итак, сеньора Долорес, расскажите нам ещё раз, как было дело.

– Я уже говорила, сеньор директор, – Эмма неуверенно пожала плечами, – я не видела.

– Как, как ты не видела?! – взбеленился тот. Это был не первый допрос за сегодня, и своей показной тупостью она его достала. – Ты не видела, как один учащийся, стоявший рядом с тобой, ударил другого учащегося, стоявшего рядом с тобой?

Шпала снова пожала плечами:

– Я такая рассеянная!..

Я из последних сил давился, чтобы не рассмеяться. Глядя на её совершенно серьёзные ужимки, нельзя было не поверить в это. Да, Эммануэль, тебе бы в актрисы идти! Правда, роли бы у тебя были типовые – играть дур, но их тоже кому-то нужно играть!

Витковский успокоился, взял себя в руки и присел назад. Выдавало его лишь не в меру красное лицо.

– Сеньора Долорес, расскажите нам тогда, что вы видели.

– Ну… – Она задумалась. – Мы стояли с сеньором Шимановским. Разговаривали.

– Вы видели сеньора Рубини?

– Да. Он шёл мимо.

– Вы видели, как сеньор Шимановский его ударил?

– Нет, не видела.

– В таком случае вы, наверное, видели, как сеньор Рубини споткнулся и упал?

– Нет, не видела.

– Как нет, если вы стояли в метре от обоих?

– Наверное, я отвернулась.

Директор стал краснее варёного рака.

– Да ога с гим заодго! – вякнул Гнида, противно гнусавя. – Ога же спит с гим!

Эмма гневно обернулась. У неё был вид мегеры, гарпии, она готова была растерзать его голыми руками, и сдерживало её только присутствие директора.

– Слышишь, козёл, за такие слова я тебе сейчас ещё один нос сломаю!

Где она собралась искать у него второй нос? Я изо всех сил пытался не рассмеяться, но получалось плохо.

– Долорес! – прикрикнул директор.

– Ещё вякни хоть что-нибудь! Я тебя так разукрашу – мама родная не узнает!

– Эмма!

– Я тебе член оторву! – заводилась Шпала. – Потом прикручу назад и опять оторву! Только заикнись, с кем я сплю!

Лихо с фантазией у девочки! Под горячую руку ей лучше не попадать! Я заржал на весь директорский кабинет.

– Эммануэль Долорес! – закричал тот, теряя остатки терпения. – Это всё же мой кабинет, попрошу вести себя соответствующе!

Шпала замолчала, уткнулась в пол.

– Извините.

– Эмма, как тебе не стыдно!

– А не стыдно! – вскинулась она. – Пускай они сами разбираются! Нечего меня сюда приплетать! Я ничего не видела, ничего не знаю и ничего не скажу!

Витковский стер со лба пот. Воевать со Шпалой… Я ему не завидовал.

– Иди на занятия! – вырвался его обречённый вздох.

Эмма гордо поднялась, поправила юбку и величественно поплыла к двери. Гнида выдавил ей вслед сквозь зубы:

– Шука!

Но та лишь презрительно фыркнула.

– Сеньор Рубини, вы также свободны. Можете идти домой.

– Но, седьог дидектог…

– До свидания, сеньор Рубини! – властно указал тот на дверь.

Гнида встал, поклонился и вышел. Витковский устало плюхнулся на своё кресло.

– Шимановский, я прекрасно понимаю твою игру. Ты доиграешься.

– Какую игру, сеньор директор? – Я невинно округлил глаза.

– Не прикидывайся. Я не знаю, где ты раздобыл схему мёртвых зон, но поверь, в следующий раз тебе так не повезёт.

– Вы хотите сказать, что в следующий раз, если кто-то из друзей сеньора Кампоса поскользнётся, что-нибудь себе сломает и оговорит меня, вы меня накажете?

– Именно, Шимановский. И не передёргивай. Ты прекрасно знаешь, как было дело. Я отчислю тебя. В следующий раз, как только выкинешь что-нибудь эдакое. Всё понятно?

– Понятно. Но думаю, Департаменту образования это не понравится, – задумчиво потянул я.

– Что? – не понял он.

– Я думаю, отчисление без веских улик и доказательств не понравится сеньоре Сервантес. Она женщина грозная, четырёх генералов повесила. Мне кажется, отзыв лицензии для неё – вещь пустяковая…

Сказать, что директор побагровел, – ничего не сказать. Он стал пунцовым. Но держался.

– Шимановский, ты играешь с огнём. Я тебя предупредил, предупредил по-хорошему. В следующий раз будет по-плохому. Тебе нужны доказательства? Будут доказательства, можешь мне поверить! А теперь марш отсюда, и молись, чтобы мы с тобой в этом кабинете больше не виделись!

– До свидания, сеньор директор! Всего хорошего, сеньор директор! – Я медленно поднялся, расшаркался и направился к выходу, сохраняя на губах слащавую улыбку. У, падаль!

Дверь приёмной за мной закрылась, и я грязно выругался, используя в обороте элементы русского, польского и испанского. Итак, система работает. Это хорошая новость. Остальные новости – плохие.

Банда Толстого наживку заглотила, просто так это не оставит – раз. Директор предупреждён, а значит, вооружён – два. Он тоже просто так не оставит такое поведение и угрозы в свой адрес. Он привык быть богом, давить титуляров, как тараканов, а тут выискался один.

Он тоже будет строить козни. Для начала изменит схему расположения камер, затем подстроит нужные ему доказательства для моего отчисления. Конечно, активно заниматься этим не станет, всё же я червяк, что ради червяка напрягаться? Но это лишь до первого моего фокуса. А фокусы будут.

Грядут весёлые времена, и я только что растерял все свои козыри.

Март 2447 года, Венера, провинция Полония,

Новая Варшава

Он ушёл, но это была чистая случайность. Кого-то они взяли, приняв за него, причём в тот самый момент, когда одна из «ангелов» находилась на расстоянии трёх метров. Невероятное везение!

Были ли шансы с нею справиться? Возможно. Девчонка молодая, неопытная. Он не сомневался, в свои двадцать с небольшим та пролила крови больше, чем многие рецидивисты в «Пуэрто де Диос», и стреляет великолепно, и с рукопашной всё в порядке, но опыт не пропьёшь, он тоже что-то да значит. У него были шансы победить, ошеломив её, но двое других бойцов – близнецов или клонов – тут же ринулись бы на помощь… А тут без вариантов.

Он шёл по улице, постоянно осматриваясь, выбирая дорогу, где не видно патрулей: первая же проверка – и ему конец. Город изменился, исчезла старая планировка, но переулки, проулки и проходы между зданиями остались, добраться в пределах квартала до нужного места, не выходя на главную магистраль, можно, найти неохраняемый переход между кварталами – тоже.