У края пропасти стояла компания троллей, переговариваясь отрывистым ворчанием, и мальчики сразу вспомнили Ооода. Но эти тролли были взрослые – вдвое крупней их приятеля. Рядом на боку лежала огромная катушка с цепью, из которой торчали длинные шесты. Она походила на обеденный стол с приделанными к нему рукоятками. Тут же виднелась гигантская железная шестерёнка, тоже обмотанная цепью. Она медленно вращалась, оглашая пещеру лязгом. Цепь уходила наверх, в шахту.

– Что они делают? – шёпотом спросил Джаннер.

– Не знаю, – сказал Кальмар. Он посмотрел на лестницу и прижал уши. – Нас догоняют.

Когда цепь перестала греметь, тролли замолчали. Они подошли к гигантской катушке, ухватились мощными ручищами за спицы и, напрягшись, все вместе двинулись по кругу. Железная гондола, похожая на Чёрную Карету, только без колёс и лошадей, выплыла из темноты снизу и остановилась у платформы. Дверь распахнулась, и наружу, шипя и смеясь, вывалились семеро Зелёных Клыков. Не удостоив троллей взглядом, они пересекли пещеру и вышли. Тролли скорчили им вслед злые рожи, затем один из них захлопнул дверцу гондолы и позвал остальных обратно к гигантской катушке.

– Ты мой пленник, – шепнул Кальмар.

– Что? – не понял Джаннер, но брат без дальнейших объяснений потащил его вперёд.

– А ну погодите! – как можно грубее крикнул он.

– Чего? – отозвался один из троллей.

– Хранительница камней велит отправить этого пленника к Нагу.

Тролли нахмурились.

– Живей! Нельзя терять время! – Кальмар дёрнул Джаннера за руку. – Она считает, что это Сокровище Анниеры. Армия лощинцев проникла в темницы Трога. Скорей, дураки!

Тролли вытаращили глаза. Когда вопли Клыков на лестнице достигли пещеры, они грозно заворчали и повели Кальмара и Джаннера в гондолу.

– Нет! Не пойду! – завопил Джаннер, подыгрывая брату.

– Молчать! – рыкнул Кальмар и толкнул его внутрь.

При свете фонаря внутри гондолы Джаннер увидел, что пол покрыт грязью и червями. Мальчика замутило. Дверь захлопнулась, тролли налегли на рукоятки подъёмника, и гондола, оторвавшись от платформы, закачалась в воздухе.

– Живей! – закричал Кальмар, стуча по стенке.

Джаннер выглянул в окошко и увидел, что тролли подошли к железной шестерёнке, взялись за цепи и потянули. Гондола дёрнулась так, что мальчики повалились друг на друга, а потом начала медленно и плавно подниматься.

– Сейчас сюда прибегут Клыки, – сказал Кальмар.

– Вели им тянуть быстрее!

– Быстрей! – заорал Кальмар. – Быстрей, дубины, они уже близко!

Тролли посовещались, тыча пальцами то в коридор, то на гондолу, а затем один, пожав плечами, взялся за торчащий в стене рычаг, над которым большими неуклюжими буквами, словно писал ребёнок, было выведено «ВЖУХ».

Джаннер взглянул на цепь, идущую от рычага к шкиву, и, подняв голову, увидел, что на ней висит сеть, полная тяжёлых камней. Как только тролль взялся за рычаг, мальчик понял, чтó сейчас произойдёт.

– Давай! – крикнул он.

Тролль дёрнул рычаг – и камни посыпались в пропасть. Гондола взмыла вверх так стремительно, что Джаннер и Кальмар распластались на полу.

До них донёсся хохот троллей:

– Вжух! Вжух!

Когда у Мадии начались роды, Бонифер прибежал в замок. Ортам, как требовал обычай, оставался у себя – он расхаживал по своим покоям и молился Создателю за жену и новорождённое дитя. Бонифер в ужасе прислушивался к стонам и крикам любимой женщины, которая мучилась, рожая его злейшему врагу сына или дочь.

Роды затянулись до глубокой ночи, и наконец повитуха, добрая старуха по имени Гинева, позвала Бонифера. Тот, в замешательстве, вошёл в комнату и в страхе уставился на кровь. Мадия была страшно утомлена и лежала, тяжело дыша, на окровавленных простынях.

– Она умирает, – печально произнесла Гинева. – Пошли за королём.

– А ребёнок? – сквозь слёзы спросил Бонифер.

– Он тоже умрёт, – ответила повитуха.

При этих словах королева Мадия собрала остаток сил и понатужилась в последний раз.

– Моя королева! – вскричала Гинева. – Он вышел!

Отбросив все приличия, Бонифер подбежал к постели и увидел ребёнка, вышедшего из чрева Мадии. Это был бледный сморщенный уродец, и когда он сделал первый вдох и задвигался, Бонифер скривился от отвращения.

Гинева ахнула и торопливо протянула безобразного младенца Бониферу:

– Вот и ещё один.

Второй ребёнок был здоровым, красивым, хорошо сложенным и громко плакал, в то время как первый угрюмо молчал.

Бонифер и Гинева переглянулись, не понимая, что означает это предзнаменование.

Королева чуть слышно прошептала:

– Дайте мне посмотреть.

Бросив взгляд на уродца, повитуха протянула королеве здорового мальчика.

– Нарекаю тебя Джру, – прошептала Мадия ребёнку, лежащему у неё на груди. – Из последних сил она потянулась за вторым младенцем. – А тебя…

Бонифер поскорей передал ей ребёнка. Мадия, прижав к себе безобразного младенца, зарыдала от счастья, жалости и великой любви – а потом лишилась чувств.

Бонифер забрал у неё злополучное дитя и ухватил повитуху за подбородок. Гинева съёжилась от страха: в глазах Бонифера отражалась его чёрная душа.

– Об этом ребёнке ты никому не скажешь.

– Господин, не убивайте его! – взмолилась та.

– Не бойся, старуха, – сказал Бонифер, и жуткая гримаса на его лице быстро превратилась в сочувственную улыбку. – Ты будешь о нём заботиться. Мадии незачем из-за него беспокоиться. – Пригрозив старой повитухе смертью, он тайно отвёл её с ребёнком к себе домой.

Затем, пока Мадия спала, Бонифер отправился к королю и сообщил, что у него родилась двойня, однако второй ребёнок был слишком слаб и умер вскоре после рождения. Скорбь Ортама быстро прошла – так он радовался рождению Джру и тому, что Мадия выжила. По настоянию Бонифера Ортам поручил ему тайно похоронить мёртвого младенца и даже не пожелал проститься с ним. Бонифер убедил короля не печалить подданных и никому не говорить об умершем близнеце: ведь главное – что Джру родился и что королева не умерла родами.

На следующую ночь Бонифер под покровом тьмы бежал вместе с Гиневой и младенцем. Они переправились через Симианский пролив в Йорша Дун, где он нашёл для ребёнка кормилицу – молодую вдову по имени Мурга – и дал знать, что желает аудиенции у загадочного владыки Трога.

Они долго странствовали по пустошам. Хотя дунская кормилица и поморщилась от отвращения, когда впервые увидела младенца, со временем она, как и Гинева, искренне привязалась к нему. Бонифер тоже начал считать ребёнка своим; ему казалось, что его долгая тайная любовь к Мадии наконец вознаграждена. Кроме того, он радовался, что причинил зло Ортаму, украв у короля родного сына.

Из «Анниерады»

67

За окном у Лили

Мальчики выглянули в окно стремительно летящей гондолы. В ушах свистел ветер, мимо то и дело оранжевыми мазками проносились фонари и факелы, превращаясь в тусклые точки далеко внизу. Если бы не липкая дрянь на полу и не