ты определённо не спишь с ней. Если ты это сделаешь, за тобой могут погнаться. — Никто не хотел быть отрезанным от мафии из-за женщины. «Преследуемый» означало не только то, что вы потеряли своих друзей; это означало, что вы также потеряли свой бизнес, свой дом и средства к существованию.

— Ну, я уверена, что Нико и Лука не хотят терять ключевого члена своей команды. — Она постучала по клавиатуре, и принтер ожил.

Он открыл рот, чтобы напомнить ей, что он не был частью команды, и снова закрыл его. Габриэль не стала бы помогать ему, если бы это было правдой. Лука бы этого не допустил. И хотя они с Габриэль всегда были дружелюбны, она не стала бы тратить свои свободные часы, оказывая ему услугу, которая привела её в серую зону закона, если бы Нико тоже не одобрил. Они относились к Рокко как к члену семьи — криминальной семьи Тоскани — и, чёрт возьми, ему нравилось это чувство.

— Так что же ты нашла? — Рокко взял листок, который она распечатала, и уставился на таблицу на странице.

— Ничего. — Габриэль откинулась на спинку стула. — Это краткое изложение всех баз данных и мест, которые я проверила. Её не существует. Или, по крайней мере, никого с таким именем, подходящего под её описание и возрастную категорию, не существует. И я говорю не только о Неваде. Я говорю о любой точке США.

По коже Рокко пробежали предупреждающие мурашки, когда он уставился на столбец результатов в таблице, где каждая запись была помечена как отрицательная.

— А как насчёт больницы Святого Иоанна? Майк сказал, что она там работает медсестрой. — Майк сказал ещё кое-что о Тиффани Оливер, о чём он не хотел думать, потому что с каждой минутой его пульс учащался ещё на одну ступеньку.

— В штате нет никого с таким именем — у меня есть источник, который проверил все базы данных, включая случайную и контрактную рабочую силу. У всех в больнице должен быть пропуск, так что, если бы она работала там официально, её имя было бы указано.

— А как насчёт её фотографии? — Рокко провёл рукой по волосам.

— Я прогнала её через полицейскую базу данных визуального распознавания, любезно предоставленную другом.

— И?

Она заколебалась, и покалывание на его коже превратилось в настоящую ледяную заморозку.

— Есть совпадение. Оно точно всего на шестьдесят процентов, но она похожа на женщину по имени Тереза Росси, профессиональную преступницу из Нью-Йорка.

* * *

Блядь. Блядь. Блядь. Рокко бежал по коридорам больницы Святого Иоанна. Он позвонил Майку, который сказал ему, что всего час назад отвёз Тиффани в больницу. Кем она была? Работала ли она на таинственного капо, который нанял Де Лукки? Или для людей в масках, стрелявших в «Карвелло»?

Он врезался в каталку и помчался по противоположному коридору. Он не знал, кто стоял за кулисами, но это был гениальный план. Никто в мафии не стал бы подозревать женщину, особенно медсестру, да ещё такую хорошенькую, как Тиффани, которая обосновалась в больнице. Она сможет без проблем входить и выходить из палаты Нунцио и закончит работу, которую убийцы начали в ресторане две недели назад.

Его худшие опасения оправдались, когда он завернул за угол. Никакой охраны в коридоре. Никакой охраны у двери. Никто не мог помешать ему войти прямо в комнату Нунцио, где ангел смерти парил рядом с кроватью мафиози с улыбкой от уха до уха.

— Убирайся к чёрту от него. — Рокко закрыл дверь и вытащил пистолет, отмахиваясь от Тиффани. Она опустила шприц в карман халата. С её длинными светлыми волосами, собранными в свободный конский хвост, и в розовом платье до пят, она выглядела настолько далеко от смертоносной убийцы, в которой он теперь подозревал её.

— Не делай мне больно, — выдохнула она и подняла руки над головой.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — Он взглянул на Нунцио, спящего в кровати.

— Просто проверяю его жизненные показатели и даю ему лекарство. — Она выглянула из-под своих рук. — Пожалуйста. Я не делала ничего плохого.

— Ты здесь не работаешь, — кивнул он на её значок. — Твой пропуск поддельный.

На её лице промелькнуло замешательство.

— Я действительно здесь работаю. Меня наняли в качестве подсобной рабочей силы из агентства в Палермо. Ты можешь уточнить у них. Я получила пропуск от службы безопасности, когда начала работать несколько недель назад.

— Я знаю, кто ты, Тереза Росси.

— Это не моё имя. Я Тиффани Оливер. — Её большие голубые глаза заблестели, а нижняя губа задрожала.

Чёрт возьми. Она собиралась заплакать. Либо она была чертовски хорошей актрисой, либо он облажался по-крупному, наставив пистолет на невинного гражданского. Он колебался, пистолет дрогнул, когда слеза скатилась по её розовой щеке.

— Ты друг Майка. — Она прерывисто вздохнула. — Это из-за той ночи, когда я позвонила в полицию? Мне так жаль. — Ещё одна слеза последовала за первой, и её лицо сморщилось. — Я думала, тебе будет больно. Я всё объяснила Грейс, и она сказала, что простила меня, потому что всё оказалось хорошо.

Грейс. Его мозг на мгновение затуманился. Что-то расстроило Грейс в спортзале, и там была Тиффани. Грейс вошла в раздевалку и вышла оттуда почти другим человеком, и единственным человеком, с которым она потом разговаривала, была Тиффани.

— Ты собираешься убить меня? — Она снова выглянула из-под своих рук, её красивое лицо превратилось в маску страха. Если она была Терезой Росси, профессиональной преступницей, она была очень убедительна в роли Тиффани Оливер, напуганной медсестры.

Он открыл рот, чтобы ответить, и только тогда заметил изменение звука. Вместо постоянного мигания кардиомонитора раздался только один длинный звуковой сигнал.

И вот тогда она улыбнулась.

— Что ты сделала? — Его взгляд упал на младшего босса, его рот отвис, голова склонилась набок, тело совершенно неподвижно.

На мониторе раздался сигнал тревоги. Крики и шаги эхом разносились по коридору. Взгляд Рокко снова метнулся к ней, и он увидел что-то не такое невинное в ледяной глубине её больших голубых глаз.

— Какого хрена?

Но было уже слишком поздно. Тиффани сделала глубокий вдох и закричала.

Глава 21

— Ты убил моего отца?

Грейс сжала тюремный телефон в руке, глядя на Рокко через стеклянный барьер. Она не ожидала, что он ответит — телефонные линии прослушивались, и любые признания могли быть использованы против него в суде, — но ей нужно было увидеть его лицо, изменение цвета его глаз. Даже спустя столько лет она могла прочесть выражение его лица. Она могла видеть правду, даже если не слышала слов.

Нет.