Сигизмунд не смог сломить магнатскую оппозицию. Он хотел лишить панов рады судебной власти и ввести шляхетские земские суды, созывать местные сеймики, на которых шляхта сама решала бы свои дела. Против выступил Альбрехт Гаштольд и при поддержке своих приверженцев сорвал важную реформу. Однако то, что не смог сделать король и великий князь, сделала смерть, прибрав к 1541 году с этого света одного за другим Гаштольда и обоих Радзивиллов. Их место заняла новая поросль политической элиты, но не такая именитая. Так, виленский воеводой и канцлером стал бывший полоцкий воевода Ян Глебович; жемайтским старостой — Матей Янович. Сторонник Радзивиллов князь Станислав Довойно отправился воеводой в Полоцк, а молодые Радзивиллы остались без урядов. В Новогородке воеводой был назначен Григорий Остикович. Гетмановскую булаву никто не получил. Такой рокировкой Сигизмунд ослабил власть панов рады в Великом Княжестве.

Своим присутствием в Великом Княжестве Сигизмунд вносил покой и уверенность в жизнь подданных, давал им надежду на возрождение былой мощи слабеющей державы. И представлялось, что Великое Княжество оправилось от неудачных войн с Московией, воспрянуло духом и теперь литвинам по силам взять реванш. Наступило и удобное время, выпал и выгодный шанс для этого.

В 1533 году умер московский князь Василий III, и литвины просили Сигизмунда стараться «отыскать отобранные изменой и нападением подлого врага земли, умершего князя Москвы, города и земли литовские». На сейме в Вильно 15 февраля 1534 года было решено начать войну с Московией. 14 марта Сигизмунд разослал по всему Великому Княжеству призыв к князьям и шляхте, чтобы «ку службе нашой на войну ехали». Местом сбора был выбран Менск. Но пока гетман Юрий Радзивилл ждал полного сбора войска, некоторые шляхтичи начали проявлять «силное непослушенство», а то и убегать из военного лагеря. Многие магнаты отсиживались дома, глядя на них «пряталась» и шляхта.

Магнаты и шляхта забыли о своем долге оборонять Отчизну. Герберштейн писал: «Дела этого народа (литвинов. — Авт.) постоянно процветали до времен Витовта. Если им откуда-нибудь грозит война и они должны защищать свое достояние против врага, то они являются на призыв с великой пышностью, более для бахвальства, чем на войну, а по окончании сборов тут же рассеиваются. Те же, кто останутся, отсылают домой лучших лошадей и платье, которыми они записывались, следуют за начальником с немногими, как бы по принуждению. А магнаты, обязанные посылать за свой счет на войну определенное количество воинов, откупаются у начальника деньгами и остаются дома, и это совершенно не считается бесчестьем, так что предводители и начальники войска велят всенародно объявить в сеймах и в лагере, что если кто пожелает откупиться деньгами, то может освободиться и вернуться домой. Между ними наблюдается такое во всем своеволие, что они, кажется, не столько пользуются неумеренной свободой, сколько злоупотребляют ею. Они распоряжаются заложенным им имуществом государей, так что те, приезжая в Литву, не могут жить там на собственные доходы, если не пользуются местной поддержкой».Гербершейн верно заметил: «Все ложится на плечи бедняков и слуг». Как можно было победить с такими вояками? Только чудом.

Сигизмунд вынужден был поторапливать магнатов и шляхту выступить на оборону края. Наконец-то войско было собрано, но шляхта особенно не рвалась в бой. Поэтому войско остановилось лагерем под Могилевом. Под Смоленск был отправлен один корпус во главе с князем Александром Вишневецким, а второй корпус во главе с киевским воеводой Андреем Немировичем пошел на Северскую землю. Ничего значительного они не добились. Немирович захватил и сжег городок Радогощ, но отступил от Чернигова, а Вишневецкий опустошил окрестности Смоленска. Этим гетман и ограничился. Вероятно, подобной военной демонстрацией литвины надеялись сделать противника более сговорчивым и заставить его вернуть захваченные земли. Но Москва не испугалась, а собрала 150-тысячное войско. Юный князь Иван Васильевич по просьбе своей матери Елены Глинской и митрополита послал эту рать на Великое Княжество Литовское. Противостоять такому огромному войску литвины не могли, да и не ждали врага, ибо Юрий Радзивилл распустил на зиму шляхетское ополчение. Поэтому московское войско, не встречая сопротивления, быстро дошло до Молодечно, а отдельные конные отряды появились в окрестностях Вильно. Враг безнаказанно опустошал литвинские земли. Такого поворота событий в Литве явно не ждали. Вновь пришлось кланяться татарам.

Сигизмунд богатыми дарами склонил на свою сторону крымского хана Ислам-Гирея. Был заключен союз и с его братом — казанским ханом Шафа-Гиреем. Так возникла коалиция против Москвы. На нее Сигизмунд возлагал большие надежды. Но он понимал, что татары не станут ввязываться в затяжную войну, ограничатся набегами. Поэтому надо было прежде всего рассчитывать и надеяться на свои силы. А силу посполитого рушения Сигизмунд уже видел — оно было небоеспособным. «Без помощи наемного войска обыватели того панства не оборонят свою землю», — считал он. Небогатая казна не позволяла нанять большое войско. Только тысяча конных и пятьсот пеших пришли во главе с великим гетманом коронным Яном Тарновским. Этого было недостаточно, но ничего не поделаешь. Казна была пустой, а личный доход с великокняжеских владений Сигизмунд тоже потратил, «всий пенязи нашы на потребы земскии обернены».

Летом 1535 года в Речице собралось 40-тысячное (по московским данным) войско Великого Княжества, которое возглавил Юрий Радзивилл. В Москве не знали, куда двинется войско литвинов, но предполагали, что на Смоленск. Поэтому московское войско во главе с князьями Василием Шуйским и Даниилом Пронским стояло возле Мстиславля. Еще одно московское войско князей Бориса Горбатого и Василия Воронцова находилось около Опочки.

Московские войска первыми выступили в поход. Шуйский и Пронский сожгли Кричев. На этом их успехи закончились. Выстоял Мстиславль, о чем писал Сигизмунд: «Замок наш Мстиславский моцне облегли и з дел[65] его добывають немалый час з великим штурмом. И за тым добыванием жадного звытяжства не одержали». Отметил он и то, что московиты «посад изгонили и на посаде многих людей поимали в полон, и иных секли, посад сожгли, а град отстоялся». Подобное происходило возле Орши, Дубровно, Родомля. Героическая оборона «украинных» замков остановила движение московского войска в глубь ВКЛ. А когда московские воеводы узнали о набеге крымских татар на Рязанщину, то повернули войско назад и повели его к Оке.

В июле и войско Великого Княжества Литовского двинулось в поход, но не на Смоленск, а на Гомель. 16 июля после двух дней осады Гомель сдался. Вскоре после осады литвины 20 августа взяли и Стародуб. Отряд Андрея Немировича взял Почеп и Радогощ. На этом успех литвинов закончился. В дальнейшем их ждали неудачи. В феврале 1536 года трагически закончилась осада Себежа отрядом Андрея Немировича в 1200 воинов. Защитники замка сделали вылазку и откинули литвинов к озеру. Под их ногами проломился лед, и много воинов утонуло. Сам Немирович бесславно убежал. Одержав победу над Себежем, московские отряды сожгли посады Любеча и Витебска.