Перспектива встретиться еще с кем-нибудь, естественно, мало обрадовала Галдяя, как не обрадовала бы в его положении и любого. А потому, быстро взвесив все «за» и «против», он решительно поднялся из кустов, растянув губы в самой широченной улыбке:

– Здорово, парни! Помните меня? Я вас на Покровской о пожаре расспрашивал.

– А, – узнав, улыбнулся младшенький, Михря. – У тебя еще тогда лошадь сперли. Нашел лошадь-то?

– Нет.

– А тут ты что делаешь? – поинтересовался старший.

Галдяй усмехнулся:

– Купаюсь, не видите, что ли? С утра самого и не вылезаю – хорошая тут водичка, прохладная – благодать!

Оба паренька с сомнением покосились на загаженные отбросами берега ручья, напоминавшие нечто среднее между просто помойкой и выгребной ямой.

– Видел, тут рыжий один пробегал, – поспешно добавил Галдяй. – Взъерошенный. И ведь так быстро бежал, тать, словно бы кто за ним гнался!

– Рыжий?! – переглянувшись, хором переспросили отроки. – И куда побежал?

– Эвон, – подьячий кивнул в противоположную от ручья сторону. – К Остоженке, видно, побег. Аж пятки сверкали!

– Ничо! Сейчас наши его быстро словят! – звонко заверил Михря. – К Остоженке, говоришь?

– К ней!

– Словят…

Поблагодарив за сведения, ребятишки ушли, и Галдяй облегченно перекрестился, но, как выяснилось, рано – к ручью вдруг вернулся Михря.

– Слышь, паря. Ты ведь с Земского двора, да?

– Да, – осторожно кивнул подьячий. – А откуда ты знаешь?

– А кому еще надо про пожар-то выспрашивать? – вполне резонно переспросил отрок. – Приказным с двора Земского, знамо дело. Так ты вот что… – Он вдруг огляделся. – Братец, Кольша, надо мной смеется… А я ведь вчера у постоялого двора Телешу Сучкова видел! Ну, того, что в хоромах сгорел.

– Господи! – Галдяй перекрестился. – Что же он, воскрес, что ли?

– Да, похоже, что и вообще не умирал. Меня увидел, позвал… Приходи, дескать, завтра – сиречь уже сегодня – к старым избам… Ну, где развалины. Денег обещал дать.

– Это за что это – денег?

– Да так, – Михря отмахнулся, не став развивать тему. – Короче, звал. Но я не пойду нипочем, ну его к ляду, верно?

Не дожидаясь ответа, отрок побежал догонять брата.

Телешу взяли спокойно. Там же, где и говорил со слов парнишки Галдяй – в старых полуразрушенных избах, в коих не так давно Иван с Митькой и Прохором преследовали ошкуя, выручая попавшего в беду Архипку – братца Василискиной подружки Филофейки, купецкой дочки. Просто окружили избы с десятком приставов и подьячих да запалили факелы. А Иван, подойдя поближе к одной из изб, негромко посоветовал:

– Выходи, Телеша. Нечто и впрямь в огне сгореть хочешь?

Немного подождал и сказал уже громко:

– Поджигай избы, парни!

Тут-то Телеша и выпрыгнул. Узнав Ивана с Митькой, осклабился, вытянул руки:

– Ну что ж, сегодня ваша взяла – ведите.

С утра Галдяй Сукин ходил по приказу гоголем! Нигде, правда, не присаживался, а ведь звали. Отнекивался: не хочу, мол, сидеть, некогда, делов много. Все знали: главный герой сегодня – Галдяй, опытнейшего убивца вычислил! Словил, правда, не сам – но уж ловить татя – дело нехитрое, главное – отыскать, вычислить.

Вернувшийся из своего поместья Овдеев милостиво похлопал подьячего по плечу и улыбнулся:

– Не ожидал! Право, не ожидал. Молодец! Обязательно доложу обо всем государю.

Галдяй аж расплылся – не знал, как благодарить и судьбу, и щедрое на подарки начальство. Денег получил два рубля – лично Овдеев пожаловал, еще и от государя сколько-нибудь перепадет – не жизнь, сказка! За такое и укушенного зада не жаль.

Овдеев же вызвал к себе Ивана:

– Ну, друже, направляю Галдяя Сукина в твой отрядец. Хватит ему у Ондрюшки штаны протирать. Сам видишь – умен подьячий весьма и к делу прилежен.

Иван аж поперхнулся и не знал, смеяться от такого подарка аль плакать.

А утром в темнице повесился Телеша Сучков. Онучи на нитки растянул и повесился – долго ли. Овдеев приказал наказать всех сторожей да катов, ну и расследование провести, которое как раз и поручил новой восходящей звезде – Галдяю. Расследование ничего не дало. Впрочем, Овдеев не расстроился и никого не ругал: у него уже не о приказных делах, о другом голова болела – государь жаловал ему боярство и отправлял с посольством в Краков к королю Жигимонту. Важное, ответственное и почетное дело. По случаю отъезда не скрывающий радости Овдеев устроил в Земском дворе прощальную трапезную для всех приказных, начиная с дьяков. Впрочем, Галдяя тоже позвали, а как же!

– Вас с собой не возьму, – отозвав в сторонку Ивана с Митрием, улыбнулся начальник. – И здесь делов хватит. Так что не обессудьте.

Парни не обиделись – не очень-то и хотелось им ехать в Польшу. Этакая поездочка вполне могла и на год затянуться, случаи бывали, а у Ивана, между прочим, в сентябре месяце свадьба!

Свадьба!

Из семейных торжеств наибольшим богатством народного творчества отличалась свадьба.

М. М. Громыко. Мир русской деревни

Осень 1605 г. Москва

После отъезда Овдеева с посольством, вновь заменивший его Ондрюшка Хват, к тому времени получивший чин стряпчего, бросил «отряд тайных дел» на мелкие разбои. Собственно, это не явилось лично Ондрюшкиной инициативой – подобное с месяц назад приказал Овдеев и приказа своего не отменял. Что ж – разбои так разбои, в конце концов, посетители кабаков – тоже люди, и не дело, чтоб их били по головам кистенем. Первоначальный сбор сведений парни, подумав, поручили своему младшему сотруднику – подьячему Галдяю Сукину, который вот-вот должен был явиться с отчетом, да все почему-то никак не являлся, а времени между тем было часов шесть после полудня. Скоро и сумерки.

И, самое главное, парни вовсе не собирались забывать ошкуя, пожар, смерть Ртищева и еще многих и многих людей. Где-то по московским улицам ходил зверь в человеческом облике, и обезопасить от него горожан было, пожалуй, не менее важно, чем разбираться с мелкими лиходеями. Кто-то хитрый, хитрейший, обстоятельно рвал время от времени появляющиеся ниточки, оборвав жизни Гермогена Ртищева и его слуги. Иван не без оснований считал причастным к пожару и гибели Гермогена Телешу Сучкова, который, увы, покончил жизнь самоубийством. И покончил – ни с того, ни с сего. Мог бы, в конце концов, если уж так хотел, расстаться с жизнью и раньше, благо была возможность подставиться под шальную пулю. Однако ведь Телеша не подставился, сдался, причем довольно легко, словно бы на что-то надеялся… Или – на кого-то… И этот кто-то вместо помощи неожиданно оказал ему противоположную услугу.