– Он жаждет «лелеять и оберегать», – вздохнула Мейгри.

– Иногда это приятно, подружка. – Семели бросила насмешливый взгляд на портрет супруга, стоящий на столике, рядом с кроватью.

– Тебе, Семели, не мне. Он ненавидит космические полеты. Я без них жить не могу. Кто-то из нас должен пожертвовать своим счастьем ради другого, а в итоге мы останемся несчастными. Кроме того, я не могу ответить «да» на вопрос, который не был задан.

– Не верю! Он ни разу не делал тебе предложения?

– Нет. Кажется, в древности говорили: какой мужчина захочет поставить башмаки под кровать жены-воительницы?

– Насколько я слышала, Дерек Саган иногда снимает башмаки, – лукаво заметила Семели.

Мейгри вспыхнула и поднялась.

– Думаю, мне лучше уйти...

– Мейгри, ну не дури! Я четыре месяца валяюсь на этой кровати! Сплетни – мое единственное развлечение. Естественно, я слышала, как вы вдвоем оказались на планете, не нанесенной на карты...

– На моем космоплане барахлил компьютер. Мы целую ночь с ним возились, – промямлила Мейгри, покраснев еще больше.

– Пожалуй, это более правдоподобно, чем нехватка горючего...

Лицо Семели вдруг стало серьезным. Она сжала руку Мейгри.

– Но ведь ты его не любишь?

– Ну почему всех так интересуют мои отношения с Саганом? – вспылила Мейгри, тут же вспомнив обо всех своих сомнениях и тревогах, но снова присела на кровать. – А если и люблю, так что? Он один из самых знаменитых, самых уважаемых людей в галактике...

– Но и один из тех, кого больше всех не любят, боятся, – жестко сказала Семели, подтягиваясь, чтобы сесть в кровати. – Подложи мне под спину ту подушку. Спасибо... Черт! Она смотрит на меня, вот-вот подойдет! Я в порядке! Правда! Не надо подходить!

Привставшая было сиделка бросила на нее суровый взгляд, но вернулась к видеоэкрану.

Положив руки на большой живот, Семели умоляюще посмотрела на Мейгри.

– Я понимаю, Мейгри, ты уважаешь его, восхищаешься им, но не вздумай принимать это за любовь. Вы и так достаточно близки из-за этой ужасной мысленной связи. Не подходи к нему ближе.

Румянец отхлынул от лица Мейгри, она похолодела. Отвернувшись от подруги, она смотрела в окно на заходящее солнце.

– Мейгри, он принесет тебе одно горе! Он не способен любить. Он холодный, бесчувственный...

– Бесчувственный? – пробормотала Мейгри почти про себя.

– Может, и не бесчувственный, – поправилась Семели, – но наверняка сдерживает свои чувства так, как ни один из мужчин, которых я знала. Я помню его по учебе, когда пришла в Королевскую мужскую академию изучать высшую математику. Мне было шестнадцать...

– И ты была невероятно красивой, – сказала Мейгри, обращая на подругу любящий взгляд, пытаясь заставить ее сменить тему. – Все влюблялись в тебя с первого взгляда.

– Не все, – возразила Семели, отказавшись сойти с курса. – Когда на меня смотрел Дерек Саган, меня не покидало чувство, что он рассматривает меня с точки зрения химических процессов, происходящих в организме. А мы, насколько тебе известно, на девяносто процентов состоим из воды.

Окунувшись в воспоминания давно прошедших дней, Мейгри не могла удержаться от смеха.

– Но не забывай, он воспитывался в монастыре, – тихо сказала она, снова покрывшись румянцем.

– Это ничего не значит! Ведь он был рожден? Каким бы религиозным ни был его отец, его мать, насколько я слышала, зачала не от ангела небесного...

– Семели! – возмутилась Мейгри. – Так ты меня хочешь довести сердечных колик?

– Ну уж про то, как он... чинил твой компьютер, ты мне наверняка расскажешь, – скромно заметила Семели.

Мейгри поднялась.

– Я ухожу.

– Хорошо, хорошо. Я бы разволновалась, услышав повествование о столь бурном приключении, а это мне ни к чему. Не уходи, пожалуйста! Больше не буду. На сегодня ты уже получила свою порцию нравоучений. А что еще можно ждать от немолодой замужней женщины?

– Но мне и правда уже пора. Доктор Господь Всемогущий дал мне пятнадцать минут, а если я еще задержусь, боюсь, он начнет метать в меня пылающие молнии.

– Но ты мне еще не рассказала ни одного неприличного анекдота, а кроме тебя некому, ты же знаешь...

У Семели перехватило дыхание; пальцы, державшие руку Мейгри, сжались еще сильнее. Семели принялась разминать спину.

– Схватки? – спросила Мейгри.

– Да. Несильные пока. Еще рано.

– Тогда я останусь с тобой. Банкет и без меня хорошо пройдет.

– И это говоришь ты, почетная гостья? Оставишь пустое место у головного стола? Джефри будет гоняться за тобой и проткнет салатной вилкой. Беги. Это только начало. Первый ребенок. Наверное, еще несколько часов осталось.

– Тебе дадут какое-нибудь обезболивающее?

– И это я слышу из уст женщины, которая три часа сражалась со сломанной рукой и сказала об этом только по окончании боя! – фыркнула Семели. – Ох-хо-хо. Эти чертовы машины на меня настучали. Вот и сиделка, и доктор, и Август. Надеюсь, мой бедный муж это переживет. Он терял сознание на уроках по акушерству. Мейгри наклонилась к подруге и поцеловала ее в лоб.

– Боишься? – шепотом спросила она. Семели подняла сияющие глаза.

– Нет, Мейгри. Я счастлива. Очень. – Она положила руку на живот. – Мой сын родится сегодня ночью! Мой сын!

Мейгри шагала по дворцовым коридорам, обеспокоенная и озабоченная, едва соображая, куда идет, движимая скорее инстинктом, чем намерениями. Семели... Саган. Стоило ей только перестать думать о Семели, как тут же всплывали мысли о Сагане, или наоборот.

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что забрела не туда и оказалась возле капеллы. Банкетный зал располагался в другом крыле гигантского здания. В пустых коридорах не было ни души. Почему же тогда она сюда пришла? Не в ее характере бродить бесцельно, даже в рассеянном состоянии. Она уже собиралась уходить, опасаясь, что опоздает на банкет, когда кто-то возник из пропахшей ладаном темноты.

– Саган!

– Мейгри.

Для него ее появление явно не было неожиданным, и он, казалось, слегка удивился ее изумлению.

– Когда ты вернулся?

– Только что. Я тебя позвал. Разве ты не слышала? Мейгри смущенно приложила ладонь к виску.

– Да... наверное. – Она огляделась. – Кажется, поэтому я и пришла. Но... у меня в голове столько всего. Столько всяких мыслей...

– Неужели? И каких же именно? – поинтересовался он ровным, сдержанным голосом.

Мейгри пристально на него посмотрела. Саган терпеть не мог больших приемов. Он присутствовал на них лишь по обязанности, но выполнял все предписанные ритуалы неохотно и в течение всего вечера пребывал в раздражительном, нетерпимом настроении. Но не сегодня. Сегодня он был напряжен, собран, энергичен и, как всегда перед боем, холоден и сдержан. Его мысли были полностью закрыты от нее. С таким же успехом она могла попытаться проникнуть сквозь ноль-гравитационную сталь. Кроме того, на нем был боевой панцирь, а не парадные одежды.