Миральда пожала плечами. Что такого, если беспокоишься о ком-то? Пусть даже этот кто-то – раб из Кайэрских топей?

– Ты когда-нибудь путешествовал через водный портал? – с улыбкой спросила она.

В темных глазах мелькнули изумление, и даже страх, но в следующий миг Гор уже взял себя в руки.

– Я никогда так не путешествовал. Но я готов следовать за тобой.

– Ну… – она пожала его теплую, крепкую руку, – тогда приготовься немного задержать дыхание и зажать нос. Думаю, нам лучше прибыть в Алларен ночью, потому как людей там много. Пока много…

* * *

Крылья Миртс со свистом рассекали воздух; ветер, холодный, с горьким привкусом гари, яростно хлестал по щекам, норовил сдернуть одежду. Далеко внизу стежками поблескивала река Эйкарнас, и в густой сизой дымке дремали деревья.

Орда нелюди, рожденная отравленной землей Дэйлорона, быстро продвигалась на юг, расползалась, как огромная клякса по пергаменту. Не останавливаясь ни днем, ни ночью, чудовища уже шли по людским землям, и не было ни одного селения на их пути, которое бы они пощадили или обошли стороной.

С высоты полета высшей вампирессы разоренные деревни были похожи на разваленные птичьи гнезда, ощетинившиеся беспорядочно торчащими бревнами. Они миновали одно, другое, третье погибшее селение; Миртс что-то бурчала себе под нос, но ветер уносил ее слова. А когда начали бледнеть звезды, Гиллард увидел орду.

Она живо напоминала темный, шевелящийся ковер. Нелюдь не шла – лилась вперед, панцирь к панцирю, наполняя предрассветную тишь сухим стрекотом и поскрипыванием. Миртс сочла нужным спуститься ниже, и Гилард, холодея, разглядел и тускло блестящие надкрылья гигантских жуков, и отвратительные мохнатые тела существ, похожих на сороконожек… По флангам семенили жирные серые пауки, которые… Тут Гил судорожно сглотнул – которые тут же торопливо откладывали на землю белоснежные, отливающие перламутром яйца.

– Хаттар всемогущий, – только и выдохнул он, – спаси нас всех…

В арьегарде плелись зеркальники и упыри, но этих было не так уж и много. Болотных ночниц оказалось еще меньше – какой-нибудь жалкий десяток, да и держались они обособленно, словно брезговали обществом прочих тварей народа Зла. И – ни одного высшего вампира.

«Любопытно, а почему?»

Миртс услышала его мысли, резко взмыла вверх, а затем пояснила:

«Да потому что мы, высшие, помним, а память о прошлой жизни – сильная штука. Идут те, кто забыл или те, кто никогда и не был, как зеркальники и упыри, например. Ты разве не задавался вопросом, отчего болотная ночница Миральда не двинулась вместе со всеми на Империю?»

«Они плодятся на ходу», – обреченно подумал Гиллард, – «и я боюсь, Миртс… что сил моих окажется слишком мало, чтобы удержать все это».

Вампиресса послала ему мыслеобраз лукаво подмигивающего глаза.

«Мы будем надеяться, что твоя мать найдет Магистра и задаст ему некоторые вопросы… И также будем надеяться, что он не разделается с ней так же, как с благородным д’Эвери. Ну, а тебе – так или иначе – придется задержать орду, иного пути больше нет, Гил».

Внезапный порыв ветра швырнул Миртс в сторону; Гиллард беспомощно качнулся в ее лапах. И следом – казалось, барабанные перепонки не выдержат – поднебесье огласил невыносимо тонкий, свистящий визг.

Ладони мгновенно вспотели; маг, рискуя свернуть себе шею, попытался глянуть наверх, за серые крылья Миртс… С трудом набрал в легкие воздуха…

– Вниз!!! Миртс, скорее вниз!

Вампиресса не нуждалась в советах; сложив крылья, она камнем ринулась к земле, навстречу спасительным деревьям. А Гил, почти не глядя на стремительно приближающийся зеленый ковер, все смотрел и смотрел, и не мог оторваться…

Пожиратели неба, как сказал бы Гор. Потому как только такая тварь могла, выбираясь из-под земли, разворотить крепость точно соломенный домик. Гиллард же без труда узнал в чудовище рисунок на пергаменте, оставленный Шениором д’Амес, а вернее, странным мороком в Гнезде куниц: небольшая треугольная голова на длинной шее, мощные тело и лапы, крылья, загораживающие пол-неба…

Гиллард насчитал пятерых пожирателей; и они тоже следовали на юг. Неторопливо, кружа, ныряя в облака и разрывая их в клочья.

«Хаттар, Атхена помогите нам», – шепнул Гиллард, как раз за мгновение до того, как Миртс врезалась в зеленую шапку леса, с треском ломая ветки и ругаясь совершенно неприлично для дамы.

…Медленно подкрадывался рассвет. Миртс, прикрывшись плащом и обретя вполне дэйлорский вид, отдыхала на ветке. При падении она неловко развернула крыло и порвала его о сук; правда, тут же заверила, что пройдет совсем немного времени, и они смогут продолжить свой путь.

– А как же дневной сон? – только и спросил Гиллард.

Миртс мрачно ухмыльнулась.

– В день, когда ты сотворил свое заклинание, я стала сильнее. И чувствую, что теперь могу не бояться солнца. Не очень-то приятно, кожу щиплет, но вполне терпимо.

Они молчали, сидя на дереве, да и не о чем было говорить. И Миртс, и Гиллард уже прекрасно поняли, что вряд ли один-единственный маг сможет остановить орду, но предпочитали не произносить этого вслух, будто боясь разрушить иллюзию собственных надежд.

«Мне не под силу бороться с ними», – горькая мысль терзала Гила, не давая покоя, – «все погибнут… и в этом… моя вина».

«Но ты должен хотя бы попытаться», – Миртс бесцеремонно влезла в его мысли, – «ты должен сделать все, что будет в твоих силах. Если не получится – мы будем просить помощи у других магов; странно, что они до сих пор бездействуют. Но лезть в петлю – удел самых подлых людей, которые хотят убежать от собственных ошибок».

… Когда на мутное, как глаз давно уснувшей рыбы, небо выплыл кровянистый шар солнца, Миртс снова перекинулась в крылатое чудовище.

Она и вправду стала куда могущественнее.

– Нам нужно опередить их, – обронила вампиресса, – чтобы у тебя было время приготовиться.

* * *

– Н-да. Вот вам и водный портал.

Миральда невольно улыбнулась: лужа, в которую они угодили, была просто огромной, настолько, что могла бы претендовать на звание дождевого озерца, и вонючей, в силу выплескиваемых в нее помоев. По-прежнему самодовольно светил Большой глаз Хаттара, щедро размазывая блики по грязевым берегам. Кособокие лачуги, прислонившиеся к городской стене, хранили молчание и пялились в ночь пустыми глазницами окон. А дальше, поверх дырявых крыш, виднелись каменные стены других домов, где жили более сытые, а оттого наверняка более счастливые люди.

Гор тихо выругался и, отряхивая с рубахи прилипшие объедки, начал выбираться из зловонной жижи.

– Ну, тоже вода, как-никак, – пробормотала Миральда, – и, между прочим, Алларен.

И последовала за ним.