– Вот она, Граница…

Я тоже посмотрел на желтеющие барханы. Они казались какими-то неестественными в такой близи от зелени травы и темной воды болота.

– Значит, ты уверен, что это Граница? – задумчиво переспросил я.

– Конечно, уверен!… – твердо ответил он. – Я же не первый раз ее вижу!…

– Ну что ж, – я улыбнулся, не ожидая от Границы больших неожиданностей и впечатлений, чем от болота, – пошли…

Я сел в седло, а Пропат снова перекинулся волком, и мы двинулись к расстилавшимся впереди пескам. На самом краю зеленеющей травы я на несколько секунд задержался, чтобы внимательно рассмотреть предстоящую нам дорогу и мысленно наметить трассу движения. Неподвижные желтые пески лежали чуть поднимающейся к горизонту равниной. Однако ясно разглядеть эту равнину можно было всего метров на двести с небольшим вперед. Дальше все затягивалось чуть струящейся в горячем воздухе желтоватой дымкой. Казалось, там, под совсем не осенним тяжелым солнечным зноем, пески плавятся, выдавливая из себя желтоватый колышущийся пар.

Как раз почти на границе видимости из желтого песка торчал обломок какой-то буроватой скалы. Именно на него я решил и ориентироваться.

Я толкнул каблуками сапог лошадиные бока, и копыта моего коня ступили на песок пустыни, сразу утонув в нем до половины. Сопровождавший меня волк на секунду замер на последней зеленой траве, словно принюхиваясь к чему-то чужому, и тоже сделал первый нерешительный шаг.

В ту же секунду раздался негромкий хлопок и Пропат принял свой человеческий облик. Я удивился такому решению, но его ошарашенный вид подсказал мне, что эта трансформация произошла помимо его воли.

– Что случилось? – встревоженно поинтересовался я.

– Сам не пойму!… – пожал он плечами. – Со мной такого никогда не было… Такое ощущение, что я не могу удержаться в нечеловеческом облике, что-то меня из него выбрасывает. И ты знаешь, я не способен принять ни один из доступных мне обликов, кроме человеческого…

– А ты попробуй еще раз… – сочувственно предложил я.

– Я и пробую!… Только ничего не получается!… – начал раздражаться он.

Я соскочил на землю и взял его за руку.

– Знаешь что, пойдем-ка пешком. И держись за меня. В конце концов мы не знаем, что именно мешает вам пересекать Границы.

После этих слов Пропат с испугом взглянул на меня и вцепился в мой рукав. Дальше мы пошли пешком, проваливаясь по щиколотку в мелкий сыпучий песок.

Пройдя не больше двадцати шагов, Пропат начал как-то странно озираться и постепенно замедлять движение. Скоро он совсем остановился и твердо заявил:

– Мы идем не в ту сторону!…

– Почему?… – удивился я, обломок бурой скалы – принятый мной ориентир – по-прежнему виднелся прямо впереди.

– Нам нужно шагать прямо! – уверенно ответил Пропат, махнув при этом рукой вправо, – а мы слишком сильно забираем влево!… Так мы скоро повернем назад!…

– Ты ошибаешься… – мягко возразил я, – мы направляемся вон к тому бурому камню, который торчит впереди… – И я указал на свой ориентир.

– Да?… – неуверенно переспросил Пропат. И нехотя согласился: – Ладно, пошли…

Однако уже через несколько шагов он снова начал тянуть меня вправо, утверждая при этом, что идет к тому самому обломку, на который я указал. Мне пришлось остановиться. Я развернул Пропата лицом к себе и, пристально глядя ему в глаза, как можно убедительнее заговорил:

– Магия Границы старается развернуть тебя. Пойми, вам не удается преодолеть Границу именно потому, что вы теряете ориентировку. Вернее, не теряете, это магия Границы сбивает ее. Именно это заставляет вас возвращаться или кружить в песках до изнеможения! Сейчас ты крепко зажмуришь глаза и я поведу тебя. На меня эта магия не действует, и я смогу перевести тебя через Границу. Какие бы сомнения тебя ни грызли, следуй за мной! Понял?

Он утвердительно кивнул головой, но в его глазах уже плясали чертики сумасшествия. Он очень хотел мне верить, но уже не верил! И все-таки в нем достало силы зажмурить глаза и крепко стиснуть мою руку.

Мы снова двинулись вперед, но через несколько шагов его рука задрожала и он снова рванулся вправо, едва меня не повалив. Когда ему не удалось повернуть меня туда, куда гнала его магия, он с горячей убежденностью заговорил:

– Мы идем не в ту сторону! Неужели ты не видишь, что мы уже сделали почти полный круг и впереди снова видна трава! Вон, посмотри, ее так хорошо видно! А нам надо идти вот в этом направлении! Вон же лежит тот камень, про который ты говорил!…

При этом глаза его были плотно зажмурены, а все тело вздрагивало словно в ознобе.

Я, не отвечая на его вопли, продолжал тянуть его за собой, однако это становилось с каждым шагом все труднее. Он все сильнее упирался и не умолкая доказывал необходимость свернуть. Наконец, он просто заорал:

– Ну куда ты меня тянешь! Ты что не видишь, что мы идем к обрыву! А над обрывом кружат какие-то большие хищные птицы и… Слушай, неужели ты не чувствуешь, как оттуда воняет!… Это же трупный запах!… Там догнивают останки таких же, как ты, упрямцев.

И тогда я понял, что мне не справиться с его неудержимым стремлением повернуть назад, он был слишком силен. У меня оставалась единственная возможность перейти Границу вместе с Пропатом – оглушить его и погрузить на лошадь. Я очень не хотел этого делать, но он не оставлял мне выбора.

Глаза моего буйного спутника были по-прежнему закрыты. Я размахнулся левой рукой, но в этот момент раздался знакомый негромкий хлопок и в моей руке вместо человеческой ладони оказалось извивающееся змеиное тело!

Я чисто инстинктивно отбросил от себя обвивавшую мою руку двухметровую змею, и та пестрым извивающимся ручейком устремилась вправо, все больше и больше забирая назад.

Скоро она скрылась между невысоких барханов, а спустя пару минут я услышал новый хлопок, и песок выбросил из себя человеческую фигуру, которая быстро, почти бегом, бросилась к еще видневшимся позади зеленым кустикам предграничья.

Я пожал плечами: «Что ж, значит, не Пропату суждено первому пересечь древнюю Границу…»

Взобравшись в седло, я не торопясь двинулся к облюбованному мной камню.

Чем ближе я подъезжал к своему ориентиру, тем сильнее занимала меня мутная желтоватая пелена, скрывавшая мой дальнейший путь. Она не двигалась и не становилась прозрачнее по мере моего приближения. Наоборот, жарко струящийся воздух, наполненный, казалось, неким песчаным выпотом, превращался в занавес, раскинувшийся от края до края песчаной равнины и пропадавший где-то высоко в синеве неба за редкими облаками.

Скоро я оказался в двух шагах от этого струящегося занавеса и, спустившись на землю, осторожно приблизился к нему. Ни какого-то особенного жара, ни движения воздуха я не ощутил. Мои органы чувств, кроме зрения, даже в обостренном состоянии не отмечали наличия какой-либо преграды. И тогда я, потянув за собой коня, сделал шаг внутрь этого непонятного явления.