— А как насчет одноглазых? — спросил гном, и в его резком голосе появилась нотка угрозы. — Для них у тебя тоже нашлись молитвы?

— Мы разожгли общий погребальный костер, — возмущенно ответил Кейз. — И сожгли их тела. И я действительно помолился за их души.

Беллик поднял кустистые брови.

— Я молился за то, чтобы в загробной жизни они осознали ошибочность своих действий и обрели спасение.

— Ты что же, любишь их?

Теперь Кейз негодующе фыркнул, почти так же, как фыркали, сердясь, гномы.

— Я не питаю никакой любви к делам и образу жизни циклопов, — ответил он. — Но это не значит, что я ненавижу их всех до единого.

— Может быть, в мире можно многое ненавидеть, — заметил Лютиен, подходя к ним.

— Может быть, в моем сердце вообще нет места ненависти, — легко ответил Кейз.

— Однако они тебя здорово избили, — заметил Беллик. Кейз лишь пожал плечами.

Лютиен окинул священника долгим взглядом и понял, что немного завидует этому человеку. Он восхищался Кейзом, и не только потому, что у того хватило мужества поверить эриадорцам. Кейз обладал щедрым сердцем.

— Вы выступаете уже сегодня? — спросил Кейз у Беллика. — Но ведь ваши солдаты устали после битвы, а через пару часов солнце сядет.

— У нас нет времени на усталость, — ответил Беллик. — Впереди длинная дорога, и каждая зря потраченная нами минута дает Гринспэрроу время, чтобы укрепить свои позиции.

— Я буду готов через двадцать минут, — неожиданно сказал Кейз. И Лютиен, и Беллик уставились на него, широко раскрыв глаза.

— Вы встретите много деревень по дороге на Уорчестер, — объяснил священник. — У многих из Пипери есть там родня. Мы не хотим, чтобы они погибли.

— Я думал, ты останешься с ранеными, — сказал Лютиен.

— Здесь найдется достаточно людей, которым можно доверять, и они позаботятся о раненых, — объяснил Кейз. — А я сам и еще несколько человек считаем, что наше место — в колонне короля Беллика. — Он задумчиво посмотрел в сторону юга. — Там я смогу спасти больше жизней.

Беллику потребовалось несколько минут, чтобы обдумать неожиданное предложение, но вскоре гном согласился. Если Кейзу удастся ослабить оборону других деревень хотя бы наполовину так успешно, как он это сделал в Пипери, дорога на Уорчестер будет легче и обойдется дешевле. Радость Лютиена была еще сильнее, потому что он видел не только тактические преимущества наличия в войске этих людей, но и моральные. Представители Пипери, конечно, уменьшат количество павших с обеих сторон.

Однако молодой Бедвир постарался умерить свой оптимизм. Он не знал, насколько велико будет влияние Кейза вне Пипери. Он также понимал, что, каким бы быстрым и легким ни оказался марш, все равно у стен Уорчестера, большого и хорошо укрепленного города, они задержатся надолго, ведь оборонительные сооружения этой цитадели дополнялись еще наличием герцога-волшебника.

И в который уже раз Лютиен спросил себя: куда же подевался Бринд Амор?

После сотворения могущественного заклинания, которое пришлось так долго оттачивать, она совсем лишилась сил. И все же Диана Велворт не спала остаток той ночи на плато. Она сидела у костра, который старый маг поддерживал простым магическим трюком, хотя он тоже явно был очень утомлен. Диана положила голову Мистигала к себе на колени, наблюдая, как Бринд Амор постепенно погружается в дремоту.

Что же такое она затеяла? Диана привела в действие события, которые теперь вышли из-под контроля. Она восстала против своего короля и наставника, вступив в заговор, который нельзя было ни скрыть, ни повернуть вспять. Даже убей она Бринд Амора этой ночью — а эта мысль не однажды приходила ей на ум, — она не смогла бы утаить правду от Гринспэрроу. Из-за нее еще три герцога выбыли из игры: один погиб, а еще двое, Мистигал и Ресмор, сломлены.

Диана постаралась не сосредоточиваться на событиях этой ночи. По правде говоря, происходящее стало естественным и закономерным продолжением пути, на который она встала, использовав Такнапотина против Ресмора в горах Айрон Кросс. Гринспэрроу войдет в контакт с изгнанным демоном, если уже не вошел, и узнает всю правду о Диане Велворт и Эшанноне Макленни. Так или иначе, ее путь определился, и эта ночь значила для ее собственного спасения столько же, сколько и для спасения Бринд Амора.

Старый волшебник проснулся вскоре после того, как первые косые лучи восходящего солнца коснулись его лица.

— Я думаю, он будет жить, — сказала Диана, показывая на Мистигала, который все еще лежал без сознания.

— Но его магия исчезла, — ответил Бринд Амор и широко зевнул. — Лопнул магический стержень.

— Как у герцога Ресмора?

Бринд Амор хмыкнул, удивляясь сообразительности Дианы. Однако его улыбка быстро исчезла, когда он заговорил о том, что могло составить проблему в будущем.

— А как насчет герцога Эорн Фаста? — прямо спросил он.

— Здесь он свое дело сделал и потому удалился, — просто ответила Диана.

Бринд Амор полагал — и опасался, — что тут крылось нечто большее. Эшаннон держался отчужденно, даже холодно. Герцог Эорн Фаста явно смирился с заговором Дианы, но потому ли, что был согласен с ней, или просто у него не оставалось выбора? Впрочем, Бринд Амор подозревал худшее — не имелось ли у того своих скрытых мотивов?

Сомнения старого волшебника легко читались на его морщинистом лице.

— Поверь в Эшаннона Макленни, — попросила Диана. — С ним иногда трудно иметь дело, но он не может питать любви ни к кому, кто бы вознамерился править его возлюбленным Барандуином, будь то Гринспэрроу или Бринд Амор.

— Но у меня никогда не было таких намерений, — поспешно возразил маг.

— Но не возникнут ли они, если война закончится удачно для тебя?

Бринд Амору пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы попытаться взглянуть на вещи глазами отчаявшейся женщины и пропустить мимо ушей оскорбление, крывшееся в ее словах.

— Я никогда не претендовал на то, чтобы править Эйвоном! — настойчиво повторил он. — И никто из правителей Эриадора ни в какие времена не стремился к этому! Когда Брюс Макдональд правил единым Эриадором, а разрозненный Эйвон был в его распоряжении, он никогда не притязал ни на что, кроме дружеского союза с Барандуином.

— В любом случае, это не имеет отношения к делу, — спокойно сказала Диана. — Имеет значение только то, во что верит Эшаннон.

— И во что же он верит?

Диана пожала плечами.

— Он согласился изгнать демона, — сказала она уверенно. — И сделал это. И этот план был настолько же его, насколько мой. Долгие годы он оставался мне верным другом.

— Но разве не в его интересах, чтобы могущество Гринспэрроу ослабло? — спросил Бринд Амор. — Чем труднее будет вести войну королю Эйвона, тем легче Барандуину уйти из-под его власти.