— Зараза рыжая, — стонал Хенсли, вбиваясь в мое тело, прижимая к каменному бортику гейзера. Вода выплескивалась на горячие камни, а я ловила губами капли, стекающие с темных прядей.

— Мерзавец… — соглашалась я.

Спать мы устроились в комнате без крыши, на просушенных на солнце шкурах, завернувшись в них и глядя на звезды. Шерх лежал, закинув руки за голову, а я думала, как быстро эта земля стала моим домом. Вросла в меня и навсегда привязала к себе.

Линк сопела между нами, прижимая к себе фенека. И я тоже уже почти уснула, когда Хенсли встрепенулся и поднял голову.

— Софи?

Я сделала вид, что сплю, и мерзавец бесцеремонно дернул меня за косу.

— Ай! Ты сдурел?

— Тихо! — он посмотрел на меня, и широкая улыбка преобразила лицо дикаря. Я так удивилась, что даже забыла как следует его отругать.

— Что?

— Слышишь?

— Сверчков?

— Софи!

Я открыла рот, чтобы пошутить, и замерла.

Тук. Тук-тук. Тук.

Тихий, едва уловимый звук без видимого источника. Тук. Тук-тук. Горло свело, и я отчаянно заморгала, неверяще глядя на Шерха. Тот приложил палец к губам, продолжая улыбаться.

— Шерх… Это же…

Он одним движением притянул меня к себе вместе с Линк. Поцеловал в макушку.

— Это сердце, рыжая. Сердце Оливковой рощи. Наш дом ожил.

И я все-таки заплакала. Тихо и радостно, пока вредный Хенсли не приказал прекратить сморкаться в его рубашку. Я пожелала ему провалиться. Сразу после того как поцеловала. Линк заворочалась во сне, и мы затихли, вслушиваясь в равномерный стук и шепот дома. Он что-то бормотал и шептал, кажется, удивлялся. А ещё — радовался. Звездам, полям, запахам. Людям, что прижимались друг к другу на остро пахнущих древесиной полах. Привыкал. Присматривался. Знакомился с нами. А мы — с ним.

Утром горожане не узнали Оливковую рощу. А все потому, что с ожившим домом все стало гораздо проще и легче. Только дом у нас оказался юным и шаловливым, потому что к рассвету ставни оказались выкрашенными в ярко-малиновый цвет, а ступеньки — в небесно-голубой.

— Похоже, жить вам здесь будет весело, — расхохотался Фирс, когда улеглось первое изумление. — Даже не знаю, надо ли тебя поздравить, Шерх! Твои черные ставни внушали ужас, но малиновые?

Дом сконфуженно помахивал этими самими ставнями и виновато пытался нарастить стекла в окнах верхнего этажа. Получались цветные и яркие витражи с невообразимым рисунком.

Шерх фыркнул и обвиняюще посмотрел на меня. Я подняла ладони.

— Не знаю, о чем вы! Я тут вообще ни при чем.

И унеслась наверх, уговаривать дом сделать стекла более… традиционными.

Через неделю строительства мы сидели на новой, пахнущей досками террасе и смотрели на сад. Горожане покинули Оливковую рощу, не взяв ни одного осколка, что пытался вручить им Шерх.

— Оставь это, Хенсли, — хмыкнул Фирс. — Ты, главное, того… печати свои держи при себе.

Радостно рассмеявшись этой шутке, которые нас уже утомили, мужчины и женщины вернулись в Дейлиш. А мы втроем остались. Ах нет, ещё был дракон, который, кажется, считал себя собакой, мангут с фенеком, курица, коза и кот.

— Надо посадить виноград, — сказала я, глядя вдаль.

Χенсли покосился на меня, но промолчал. Я вздохнула. Пожар и строительство сплотили нас, но были ли мы вместе? Близость до потери разума еще ничего не значила… А произносить те самые слова Хенсли не торопился. Линк играла со своими питомцами, а между нами с Шерхом повисло напряженное молчание.

— Я думаю, что вы с Линк могли бы разместиться на втором этаже, — не глядя на меня, сказал он.

— Хорошо. Как скажешь.

— София, я… — начал он, но осекся.

Я мотнула головой, поднялась и ушла наверх. Кровати в комнате пока не было, но зато имелся широкий матрас и несколько покрывал. В эту ночь мы спали раздельно, я наверху с Линк, Хенсли внизу. Или, вернее, не спали. Я лежала, глядя на квадрат окна, и думала о том, как меня угораздило так сильно влюбиться. В того, кто не сказал мне ни единого слова о чувствах. Ни разу.

* * *

Гордон рядом. Я чувствую мерзавца, хоть Софи и считает, что муженек вернулся в Кронвельгард. И у меня темнеет в глазах от желания как следует расквасить его рожу. Сейчас, после травок Линк, я чувствую себя гораздо лучше. Приступы хоть и случаются порой, но уже не сваливают с ног, как бывало. И озноб ещё напоминает о себе, но надо признать, мне гораздо лучше. Настолько, что я почти ощущаю себя нормальным. Эти дни, наполненные работой и людьми, показали, что я могу общаться. Могу разговаривать, двигаться и даже шутить, не падая в агонии.

И все это благодаря Софии и Линк. Это они вернули меня к жизни, я не такой мерзавец, чтобы не осознавать этого. Но что я мог дать взамен? Мне хотелось бы отдать им весь мир, но в моем распоряжении теперь так мало…

И приступы…. Кто сказал, что они закончились навсегда? Вдруг эффект лишь временный? Нельзя так рисковать. И жрот знает, как объяснить все это рыжей. Она упрямая. Даже слушать не хочет об опасности. А я сдохну, если с ней что-то случится. Одна мысль о возможности причинить ей вред почти отправляет меня в приступ. Софии все кажется незначительным, но я то знаю… Знаю, на что способна моя магия, спущенная с поводка. Я слишком хорошо это знаю. И боюсь до судорог. Если я причину вред Софии, то вряд ли смогу это пережить. И есть то, что я так и не рассказал рыжей. Гордон.

При мысли о брате мои зубы привычно начали скрипеть от желания вцепиться ему в глотку. Именно это я и собираюсь сделать. До того как я скажу Софии, что чувствую к ней, надо сделать ее свободной. Или разведенной, или вдовой, тут уж как получится.

* * *

Разложил на тряпке все свои осколки, оценивая ресурс. Не так и уж и мало против обычного мага. И ничтожно — против Гордона. Я знал уровень брата, а за годы он успел набраться и опыта, в отличие от меня.

— Придется импровизировать. Дезориентация противника — наш основной план, — задумчиво протянул я, подвигая к себе чернильницу. Для начала нам нужна встреча. Тихая семейная встреча, на которую братец должен явиться. Я хмыкнул, написал несколько строк, запечатал и потянулся к мельчайшему осколку. Ждать разносчика писем я не буду, послание доставит Гордону магический поток.

Раздавил камушек, прошептал заклинание переноса, и листок, вспыхнув, исчез.

Я посмотрел на бронзовые часы в углу, что сохранились после пожара.

— Время пошло.

Надо успеть до того, как София и Линк вернутся из Дейлиша.

* * *